НЕРАЗДЕЛЬНОЕ СЛУЖЕНИЕ БОГУ (№69 с.6)

Ко дню памяти святителя Антония, архиепископа Воронежского и Задонского

Имя Антония, архиепископа Воронежского, при котором совершилось торжество обретения мощей и прославление святителя Митрофана, было широко известно при его жизни. Богомольцы, бывавшие в Воронеже, приносили домой рассказы об удивительном образе Воронежского владыки; не умерла память о нём и по его кончине. Преосвященный Антоний, в миру Авраамий Гавриилович Смирницкий, родился 29 октября 1773 года в селе Повстине Пирятинского уезда Полтавской губернии. Его отец, окончивший курс Киевской академии, сперва был домашним учителем у помещика, потом в продолжение пятидесяти лет был священником в селе и скончался в сане протоиерея. Авраамий был старший из семи его сыновей.

Усердие к церкви, набожность, тихость нрава были присущи Авраамию с раннего возраста. Отец начал обучать грамоте Авраамия довольно рано, так что ещё до десяти лет он часто заменял на клиросе причетников. На одиннадцатом году отец свёз сына в Киевское духовное училище, из которого он, как лучший ученик, перешёл и в академию. По окончании курса академии Смирницкому предлагали вступить в брак. Старший протоиерей армии Суворова предоставлял ему за своею дочерью своё место. Когда об этом доложили митрополиту Самуилу, находившемуся уже на смертном ложе, он, как бы в забытьи, долго не отвечал и, наконец, открыв глаза, промолвил: «Не благословляю. Смирницкому другие пути назначены». Это были последние слова митрополита. Такой исход дела глубоко радовал Авраамия; брак смущал его; без колебаний он поспешил исполнить давно задуманное дело и подал прошение о пострижении в монашество и изъявил решительное желание поступить в Лавру, «поучиться от святых учителей, почивающих в пещерах».

13 августа 1796 года, на всенощную в праздник перенесения мощей преподобного Феодосия, под звон колоколов Авраамий вошёл в Лавру. Под утро во сне ему было знаменательное видение. Он будто пришёл в келью преподобного Антония и спрашивает настоятеля. Скоро открылись двери, и вышел преподобный Антоний с большим потиром со Святыми Тайнами. Авраамий пал ниц.
– Встань, – сказал начальник русского монашества, – и приобщись. – Я не готов, я только что из мира. – Приступи и приими. – И тогда Авраамий подошёл и приобщился из полной Чаши.

Так совершилось устроение в Великой Лавре юного подвижника. Из мира он принёс с собою удивительно ясное и светлое настроение, какой-то торжественный строй жизни, который уже обрисован сказанием о годах его юности, ту глубокую разумность и тихое обаяние благодушия, которые с первых лет влекли к нему сердца. Он шёл царским путём монастырского монаха, и умел на нём достигнуть многого. На него возложены были послушания: на клиросе и исправление листов выходящих из лаврской типографии духовных книг.

21 февраля 1797 года Авраамий был пострижен в иноческий сан с именем Антония; с тех пор он получил ещё новые послушания: чтение канонов и произнесение проповедей. И, кроме того, поручено ему было заведовать лаврскою библиотекой. 20 ноября 1799 года посвящён в иеромонаха и получил вскоре предложение отправиться в миссию в Константинополь. Но Антоний просил позволения остаться в дорогой ему Лавре и усилил свои подвиги. Он строжайше содержал монашеское правило, надел власяницу, ночи проводил на молитве и только краткое время отдыхал на жёстком ложе, покрытом чёрным сукном. Он редко ходил на трапезу, и пищу, которую, по сочувствию, приносил ему в келью один из братии, он раздавал нищим.

Когда Лавру посетил знаменитый митрополит Московский Платон, он спросил Антония, почему он не пошёл в учителя, и на ответ инока, что он пришёл в Лавру, чтоб самому поучиться, возразил, что он ищет своего покоя.
– Точно, – отвечал Антоний, – того покоя, о котором Спаситель наш говорит: «Приидите ко мне, вси труждающияся и обремененнии, и Аз упокою вы».

Последовательно занимая несколько должностей, Антоний был назначен в 1814 году начальником ближних (Антониевых) пещер. Эта должность, дававшая возможность постоянно находиться у рак великих угодников, была по нраву Антонию; он думал о принятии схимы, но 2 января 1815 года поставлен наместником Лавры.

С этим высоким званием усугубились обязанности Антония, который, назидая братию, не оставлял без внимания и богомольцев, гостеприимно открывая им двери своих келий и поучая их в кротких беседах о Православной Вере, жизни святых, добрых нравах. Но с обязанностями усугубились и подвиги его. Он бодрствовал в молитве и священном чтении до полуночного колокола, по которому шёл он к заутрене, и только после службы давал себе краткий отдых.

В 1816 году, в сентябре, посетил Киев император Александр I и несколько раз был в Лавре. Много раз был приглашаем Антоний для беседы к государю, который пожаловал ему при отъезде наперсный алмазный крест в двенадцать тысяч. В 1818 году наместник Антоний возведён в сан архимандрита. В 1825 году Воронежская епископская кафедра осталась праздною. Митрополит Киевский Евгений (Болховитинов), родом из Воронежа, говорил, что Бог благословит Воронеж, если туда назначат Антония.

31 января 1826 года архимандрит Антоний в соборной Лаврской церкви Успения Богоматери рукоположен во епископа граду Воронежу. Пред отъездом он говорил: «Не надеюсь на себя. Там есть два святителя Христовы – Митрофан и Тихон. Их молитвы подкрепят меня».

С великим нетерпением ждали в Воронеже нового архиерея, известного святостью жизни; и в первое его служение в соборе паства заметила в лице его что-то небесное. С первой же поры при его служении стали появляться причастники.

После обедни он любил приглашать к себе в кельи, и там гости наслаждались его духовной беседой. Видя его доброту, духовенство его епархии помимо церковных дел стало относиться к нему в своих частных нуждах и недоумениях. Многие и посторонние люди приезжали в Воронеж для беседы с преосвященным Антонием.

Одним из первых дел по прибытии преосвященного Антония на кафедру было обновление Благовещенского собора, расширение крестовой церкви и соборной колокольни. Нашлись щедрые жертвователи, и вслед за городскими храмами стало обновляться, украшаться и созидаться вновь много храмов по епархии. Только в 1833-1845 годах в епархии сооружено вновь шестьдесят три храма.

Священникам преосвященный разослал увещевание, чтоб они разъясняли пастве необходимость бывать у исповеди и Святого Причастия, и склоняли бы к более частому говенью, поучали милосердию и всепрощению Божию и заботе о спасении души. Сделано было также распоряжение, чтоб читались в монастырях понятные поучения, хотя бы в церкви стояло и десять человек, и один. «И один, – пояснял владыка, – с любовью приняв слово, может передать другим; и сам спастись, и назидать ближних». Вместе с тем архипастырь старался упрочить почитание икон, говоря много об их великом значении.

По кончине святителя Митрофана, первого епископа Воронежского, память о нём среди народа не умирала; над гробом его служили панихиды для испрошения себе его молитвенного ходатайства – и получали требуемую помощь. В первые же годы управления преосвященного Антония Воронежскою епархией число несомненных знамений от угодника стало особенно велико. 2 декабря 1831 года при производстве работ в Благовещенском соборном храме был найден повреждённый сверху склеп, в котором в истлевшем гробу с 1703 года покоилось нетленное тело святителя Митрофана... О всех этих событиях Владыка Антоний доложил Священному Синоду, который просил высочайшего разрешения проверить их. И результатом стал доклад, утверждённый государем, в котором тело Воронежского епископа Митрофана, в схимонасех Макария, признавалось за мощи несомненно святые, и они полагались в приличном и открытом месте для общего поклонения, а память святителя было установлено праздновать в день преставления его 23 ноября.

В 1833 году был великолепно возобновлён Благовещенский собор, в него перенесены святые мощи, и в том же году, по мысли преосвященного Антония, Воронежское купечество устроило драгоценную серебро-позолоченную раку в семь пудов, стоимостью по тогдашним ценам в 45 тысяч рублей. В 1836 году по ходатайству владыки при соборе учреждён мужской первоклассный Благовещенский Митрофанов монастырь.

Неистощимо, удивительно, неудержимо было милосердие преосвященного Антония. Он говорил: «Прежде имение церковное было имение бедных; теперь же епископское может быть таковым». В 1834 году в Ямской слободе выгорело сто домов; записав от святителя и чудотворца Митрофана тысячу рублей, преосвященный Антоний среди созванного им собрания в один день собрал 15 тысяч. Вскоре были уже отстроены, освящены и заняты погорельцами вновь выстроенные и подаренные им благообразные дома.

Проезжие, по случайности оставшиеся без денег, шли к архипастырю за займом; составители духовных книг и живописцы для издания духовных картин получали от преосвященного средства. Вновь изданные духовные книги присылались ему авторами, и он для раздачи покупал их в значительном количестве. Делал преосвященный щедрые пожертвования на храмы своей и чужих епархий и, выезжая, брал с собою деньги для раздачи.

Никогда и никому не сказал он: «Это до меня не относится, это не моё дело». Его правилом было: лучше передать, чем недодать.

В делах управления преосвященный Антоний отличался особою совестливостью и тонкою мудростью. Излишней переписки, огласки неисправностей и проступков духовенства он тщательно избегал и сам, вникнув в дело, без формального следствия налагал исправительное взыскание. Если случалось, что во время епитимии семья виновного терпела нужду, преосвященный помогал ей; вообще любил смягчать или отменять взыскание. «Не долго, – говорил он, – сделать несчастным человека. Нам, начальствующим, должно спасать, а не губить». Отношение преосвященного Антония ко вверенным ему людям лучше всего объяснят следующие его слова к одному благочинному: «Псалмопевец говорит: тебе оставлен нищий; сиру ты буди помощник. – Кто это «ты»? – Я, архиерей, и ты, благочинный. Когда увидишь бедного или беспомощного сироту, донеси мне о них. Некоторые бедные не смеют спросить, другие не могут этого исполнить. Обязанность твоя указать мне на них. Без тебя я не могу подать помощь убогим, а без меня ты не можешь утереть их слёз». Откуда брал архиепископ Антоний средства для неудержимого потока своих милостынь? Тут можно ответить только словами другого великого покровителя страждущих, святого Иоанна Милостивого, патриарха Александрийского, к казначеям патриархии, устрашённым размерами его жертв: «Верую Богу – если со всего мира сойдутся нищие, мы прокормим их!..»

Он был одним из самых деятельных членов Воронежского попечительного о бедных комитета, склонял к пожертвованиям и нередко вносил от неизвестных благотворителей по триста и пятьсот рублей. И в казармы для солдат, и в тюрьмы преосвященный Антоний жертвовал святые иконы и ежегодно давал деньги для того, чтоб в праздники светили лампады. В тюрьму были им даны «Евангелие», «Псалтыри», молитвенники, полная годовая «Четьи-Минея» святителя Димитрия Ростовского и творения святителя Тихона. По его распоряжению утром и вечером один из заключённых читал положенные Церковью молитвы, а прочие молились; также читались акафисты Спасителю и Божией Матери. Днём один из грамотных читал вслух «Евангелие», «Апостол» и «Жития святых».

Когда в 1844-1845 годах чрез Воронеж на Кавказ шли войска, у мощей святителя Митрофана по распоряжению владыки служились молебны, и всякий солдат получал образ на финифти. Некоторые офицеры показывали потом с благодарностью преосвященному Антонию эти образки, которые в бою спасли их от пуль и хранили на себе следы этих пуль; преосвященный советовал этим лицам всегда носить те образки.
При высоком почитании, которым был окружён Владыка Антоний, к нему стекалось множество посетителей, и он никому не затворял дверей своего дома. Кто-то спросил его, как приобрёл он всеобщую любовь. И он отвечал: «Любовию».

На прощание преосвященный непременно дарил гостей иконами, книгами и большими белыми хлебами. В беседах с посетителями поучал ревности церковной, строгому хранению постов, молитве, милосердию. Убеждал чаще приступать ко Святому Причастию; богатым и знатным, погружённым в суету, увещевал помогать бедным, строить храмы. О сострадании раз сказал: «Скорбь о ближних иногда полезнее для души собственной скорби».

От духовного юношества Владыка Антоний требовал знания Писания и на экзаменах испытывал, насколько знакомы они с творениями Святых Отцов. Лучших учеников преосвященный Антоний дарил в Рождество и Пасху деньгами. Однажды, когда пришли к преосвященному директор, инспектор и учителя гимназии, он сказал им: «Вы мои помощники; я один ничего сделать не могу. Я подобен стоящему на колокольне: зову. Но кто меня слышит? Насаждайте в детях страх Божий. Запечатлевайте в сердцах их святую Веру, любовь к Церкви и Её уставам, любовь к царю и отечеству. Вот наше христианское богатство!»

При подвижнической жизни он был исполнен смирения и прославлял кротость, указывая, что смиренный уподобляется Сыну Божию, и говорил про себя: «Много лет я прожил, а нет добрых дел». Слыша, что кто-нибудь злословит его, святитель говорил: «Он ещё не все мои знает слабости и недостатки, я ещё хуже, нежели как он обо мне думает». А когда такой поноситель приходил к нему, он принимал его с любовью. Сам же никому не говорил обидного слова, он всякому сочувствовал и старался для всякого сделать что-нибудь доброе.

Преосвященный любил служить, и порядок Богослужения у него был торжественный, стройный, хор замечательный, голоса диаконов редкие. Пение любил тихое, умилительное, без прикрас. Какой-то трепет проникал присутствующих при ожидании входа владыки во храм. Благоговение и святость выражались на лице его. Он шёл неспешно, мерно и величественно, в движениях было видно ревностное воодушевление.

При облачении он держал персты в благословляющем сложении.

Особая бодрость духа и окрыление архипастыря сообщалось и молящимся; сослужащие чувствовали священный страх. Если в Богослужении случалось замешательство, он тихо, иногда одним взором приводил всё в порядок. По окончании обедни благословлял народ, произнося беспрестанно: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа». Один человек, поражённый в детстве служением преосвященного Антония, вспоминал: «Из алтаря показался величественный старец с седою длинною бородой, с бледным лицом, полузакрытыми очами, весь в золоте, в сиянии, с крестом и двумя горящими свечами в руках. Остановившись шагах в пяти от меня, он устремил к небу свои очи, полные слёз, и каким-то необъяснимым и, мне показалось, неземным голосом произнёс: «Призри с Небесе, Боже, и виждь, и посети!» Я так и застыл на месте – стою ни жив ни мёртв. Вдруг где-то недалеко от меня, как будто сверху, с неба раздалось тихое, нежное, мягкое и, опять мне показалось, неземное пение: «Святый Боже!» Мгновенно в моём детском воображении представились ангелы небесные, о которых я так часто и много читал в «Четьи-Минее». Я зарыдал громко, неудержимо, так что меня должны были вывести из церкви. Я твердил одно: «Живой святой, и ангелы живые!»

Преосвященный Антоний любил природу, деревья и цветы, но отдыху уделял мало времени. Большую часть ночи проводил в молитве, говоря, что молитва ночная, как солнце, освещает дневные дела. Молитва была для святителя как дыхание. И, находясь в обществе, он, только что прервав речь, начинал про себя Молитву Иисусову, перебирая чётки, и всем заповедал постоянно творить её, а при наступлении каждого часа произносить песнь «Богородице, Дево, радуйся!». Советовал поминать молитвою и милостынею усопших, говоря, что праведной душе от молитвы Церкви бывает большая радость, а грешной – облегчение.

Предчувствуя время отшествия своего, владыка умножил молитвы ко Пресвятой Владычице. В своей Крестовой церкви, а потом и во всех городских церквах велел он возглашать после обедни кондак «О, Всепетая Мати». «Уже не долго мне жить, – говорил он, – к кому же мне теперь обратиться, по Господе Бозе моем Иисусе Христе, как не к Пречистой Его Матери, Царице Небесной, от юности Благодетельнице, Покровительнице моей?»

В начале 1846 года преосвященный почувствовал себя крайне слабым, но не покидал дел. С 12 декабря архипастырь заболел и не принимал с тех пор уже более пищи; от лекарств отказался. Тем не менее, он диктовал поздравительные к Рождеству письма. 17-го утром духовник совершил в комнате преосвященного водосвятие, а 18-го в мантии и омофоре он приобщился от духовника. 19-го послал отслужить в храм Иоанна Богослова молебен с акафистом Скорбящей Божией Матери, сам молился у себя пред Её иконою и плачущему племяннику сказал: «Я ещё не умру – мне Божия Матерь сказала, что нужно дела кончить». И в тот день, сдав викарию все дела, всю ночь провёл в молитве. 20-го утром назначил быть в шесть часов пополудни соборованию, послал на почту денежные письма бедным и роздал милостыню пришедшим к нему. Викарию сказал: «Никакого не чувствую страха; желаю разрешиться и быть со Христом». Сделав некоторые распоряжения, владыка стал молиться. В шесть часов началось торжественное соборование, длившееся час; архипастырь сидел в креслах со свечою и сам прочёл последнюю молитву: «Простите мя, отцы и братья». Благословив всех, он перешёл с кресел на ложе; осенив обеими руками, разрешил находившихся под запрещением и отпустил всех. Чрез четверть часа преосвященный сильно постучал в двери, призывая своих чад. Он в последний раз возложил крестообразно руки на головы присутствующих, духовник стал читать отходную, в руки архипастыря вложили горящую свечу; с окончанием отходной архиепископ Воронежский и Задонский Антоний предал дух Богу 20 декабря 1846 года, в пятницу, в четверть девятого вечера, на 74-м году жизни.

Исполнилось более полстолетия со дня кончины архиепископа Антония, но имя его сохраняется среди имён тех, которыми за последнее столетие святился и спасался русский народ. В чём же состоит значение преосвященного Антония Воронежского?

Ничего не требуя для себя, с неослабевающей силой ища блага ближних, он своею жизнью ещё громче слова проповедовал пастве Царствие Божие, пришедшее в силе, и был среди мира – верующего, но слабого – крепким воплощением Христовых заповедей. Он называл себя «служкой святителя Митрофана», говорил о себе (Императрице Александре Феодоровне на вопрос её, бывал ли он в столицах): «Я сельский житель, из села Божией Матери». Но какой величавый, обаятельный, трогательный встаёт образ при его смиренном имени!

Удивительна жизнь, каждое дыхание которой славило Бога, удивительна великая Вера святителя Антония и его любовь, сделавшая из жизни широкое поприще добродетелей, удивительно негаснущее воодушевление и неистощимое милосердие... Он представляет собою полный, отрадный, идеальный образ епархиального архиерея. Чистый, ревностный с младенчества, его жизненный путь был озарён тою ясностью, простотою и твёрдостью, какие даёт человеку нераздельное служение Богу.

Евгений Поселянин