Рубрики

Архив новостей

О ДОБРОТЕ (с.10 №95, Иван Ильин)

10.02.2020

ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ – СВЕТ И РАДОСТЬ

Чтобы оценить доброту и постигнуть её культурное значение, надо непременно самому испытать её: надо воспринять луч чужой доброты и пожить в нём, и надо почувствовать, как луч моей доброты овладевает сердцем, словом и делами моей жизни и обновляет её.

Но, может быть, ещё поучительнее испытать чужую недоброту в её предельном выражении – вражды, злобы, ненависти и презрения, испытать её длительно, всесторонне, как систему жизни, как безнадёжную пожизненную атмосферу бытия. Это-то, по-видимому, и дано современному человечеству в отрезвление, умудрение и обновление...

Великое счастье – испытать чужую подлинную доброту, поверить ей, довериться ей – и не обмануться... Она всегда приходит «незаслуженно», «сверхсметно»: иногда на зов, иногда без зова; не по обязанности, не в силу долга, но как дар, дающийся по собственному почину, без возврата, без ответного дара и возмещения: «ни за что ни про что»... И тогда она невольно вызывает в душе вопрос: «неужели вправду? неужели это возможно? неужели есть в мире и такая стихия? и если есть, то почему же мы все не участвуем в ней и не наслаждаемся ею?» Ведь это совсем иная, совсем новая жизнь – настоящая, радостная, светлая; и после неё, без неё всё кажется сумеречным, печальным, ошибочным, жёстким и едва выносимым... Чужая доброта – это сразу и зов, и обещание, и исполнение обещанного: предчувствие чего-то большого, чему даже не сразу верится; теплота, от которой сердце согревается и приходит в ответное движение: ибо в нём сразу просыпаются смущение, и благодарность, и любовь, и новая очевидность, удостоверяющая нас в объемлющей мир стихии Евангельского обетования...

Человек, раз испытавший это, не может не ответить (рано или поздно, уверенно или неуверенно) своею добротою, своим лучом, как бы «посылаемым» в мир, «участвующим» и «связующим». И ответ этот взойдёт из него тем раньше, тем увереннее и плодотворнее, чем меньше он будет в плену у каменеющего ожесточения.
Великое счастье – почувствовать в своём сердце огонь доброты и дать ему волю в жизни. В этот миг, в эти часы человек находит в себе своё «лучшее» – пение своего сердца, преображение своего инстинкта: раскрывается его глубина, преодолевается его одиночество, расширяется объём его самочувствия до пределов живущего и страдающего мира. Забывается «я» и «своё»; исчезает «чужое», становясь «моим» и «мною». И для вражды и ненависти не остаётся места в душе...

Когда мы смотрим в глаза истинно доброму человеку, то видим струящийся из них благостный свет – приемлющий, сочувствующий, согревающий. В них нет подозрительности и суда, нет жесткости и отталкивания. В них – участливый вопрос о нашем жизненном бремени и о страдании. Мы видим не острый, пронзительный луч допрашивающей и требовательной души – но ласковое сияние, льющееся как бы из окна родного дома. Это трогает и утешает, примиряет, успокаивает и облегчает. И мы с изумлением спрашиваем себя, как это возможно, что далёкое сразу кажется близким, а чужое – родным?

Сердце, живущее добротою, излучает в мир через свой ласковый взор творческое и неисчерпаемое «да». Ибо доброта – это вечное гостеприимство, братский приём. Чувствилище доброй души открыто миру; оно готово выйти из себя и уйти в другого. Добрый человек – брат всей твари. Он как бы помнит первоначальное всеобщее единство, совместное происхождение из единого Всеблагого Источника, от всемогущего Господа; он как бы чувствует в себе жизнь и обращение всеединой крови мира, вопреки тому, что «естество человеческое», по слову Василия Великого, является «расторгнутым и на тысячи частей рассеченным»... Дверь, ведущая в дом его души, открыта, и она ведёт в тот великий Отчий Дом, где «много обитателей» [Ин. 14, 2]; по-видимому, мы все пребывали в этом Лоне до совершения времён; и по совершении времён это Лоно обещает нам избавление, приют и покой. И вот, живая доброта излучает свет этого Всеединого Лона – свет любви, приятия, благожелательства и духовного родства. Она уже осуществляет всеобщее воссоединение. А мы, озарённые и согретые этим светом, изумляемся, за что нам даётся это утешение? Ибо смутно чувствуем, что мы ничем не могли «заслужить» эту доброту и эту любовь...

Такая сердечная доброта человека – это излучающаяся благость Самого Создателя, верно воспринятая и передаваемая в мир. А Божия Благодать не ищет заслуг, но изливает себя «на праведных и неправедных» [Мф. 5, 45]. И когда Божия Благодать льётся через человеческое сердце, светит и согревает, то невыносимый раздор в человечестве начинает стихать, и ненависть опоминается, и зависть стыдится, и посягание приходит в смущение. Ибо доброта несёт людям Благую весть о воссоединении. Она есть дыхание утраченного блаженства. Ей дано, как солнцу, растапливать льды и, как огню, плавить камни...

Всё это означает, что истинно доброе сердце живёт в ткани Божьей и чует свою сокровенную связь с остальным человечеством. Оно не отъединяется от этой ткани, не посягает и не враждует. Оно вчувствуется в жизнь другого, в жизнь каждого, отзывается – и готово помогать. Такой человек смотрит в мир доброжелательно, ласково, сострадательно. И самый взор его есть уже благодеяние для ожесточённых; и слова его звучат, как призыв вернуться на родину. И каждое существо, вступающее в поле его зрения, вызывает в нём луч благоволения, зажигает в нём огонь Божьей доброты и дарит ему радость.

Доброта есть целебный бальзам на раны мира, болеутоляющее лекарство для душевных разрывов и духовных ран. Она живёт мечтою в блаженном первобытии; она пророчествует о грядущем воссоединении в Боге и бережёт в земной жизни священную ткань благоволения, мира и всеединства...

Вот почему преподобный Серафим Саровский говорил каждому человеку: «радость моя!»... И эти простые, но таинственные слова из райских селений были одновременно излиянием личного сердца и евангельским зовом в Лоно Отца. Ибо человек человеку во Христе – не волк и не враг, а свет и радость...

Иван Ильин. Из книги «Путь к очевидности»

Назад