Рубрики

Архив новостей

ПУРГА ПОД ПОНЕДЕЛЬНИК (с.16 №106, Сергей Пылёв)

14.02.2022

ПУРГА ПОД ПОНЕДЕЛЬНИК

По выходным дням даже зимой пригородные поезда переполнены. Едет молодёжь из города в близкие и далёкие сёла, чтобы вернуться к рабочей неделе, отдохнув в материнском доме, с сумками и рюкзаками, в которых щедро уложена аппетитная поклажа.

На этот раз под понедельник грянула пурга. С утра лишь весело струилась гибкая, ловкая позёмка, вертелся мелкий сухой снег, а к полудню он покатился высокими, тяжёлыми колёсами.

Можно было задержаться, переждать непогоду, но от посёлка до станции всего «гак с полгаком», а потом Жене, студенту университетского филфака, только девятнадцать, и этот сегодняшний снежный ералаш лишь азартно бодрил его, вызывая желание чуть ли не силами померяться со своенравной природой.

Он взволнованно ходил по тёплым, двумя изразцовыми печами натопленным комнатам, и так полно и ярко было в нём ощущение его молодой, только разгоревшейся жизни, что он восторженно завидовал самому себе.

И когда вдруг кто-то палкой забарабанил по раме, потом в дверь – и вот уже стоял на веранде белым-белый сосед Фёдор Ильич и громко просил у Жениной матери: «Ссуди, Танча, пшенца. Неохота до магазина с погодой воевать!» – всё это только счастливо усилило в Жене его сегодняшнее дерзкое настроение. И потянуло идти, не откладывая, сейчас же, к трёхчасовому поезду.

Калитку занесло, и пришлось с сумками перелезать через забор. Дорогу было не разобрать: кругом, уровняв всё, стелились наносы свежими, упругими пластами.

Через полчаса борьбы с пургой Женя, нахлебавшись снега, насквозь прохваченный жёстким, ломящим ветром, начал замерзать. Он поскучнел, и уже всё чаще останавливался, прислушиваясь: нет ли позади попутной машины?..

Лошадь появилась сразу, точно кто взял и вместе с санями поставил её возле Жени. Он невольно посторонился – розвальни скользили, бодро постукивая полозьями, и казалось, сейчас так же внезапно исчезнут, уже исчезают ...

– Вы на станцию?! – вдогон крикнул Женя.

– На стан-ци-ю-у!.. – откликнулись ему из саней, которых уже и видно не стало.

И снова он один. Ещё идти и идти, а настырный тяжёлый ветер, как ни поворачивайся, так и норовит умыть жёстким леденящим снегом.

...Сани ожидали Женю поодаль, взяв обледенелый подъём. Он побежал.

И тот же голос, который кричал ему: «На станцию!», сказал теперь:

– Правда, полно у нас. Куда сесть вам – не соображу!
– Да как-нибудь пристроюсь! – порывисто ответил Женя, готовый сейчас ехать хоть на облучке.

В санях, прикрытые брезентом, теснились трое: отец, мать и дочь. Они задвигались и освободили на соломе ровно столько, чтобы Женя мог притулиться на коленях.

– Но, золотая! Но, козюля! – прикрикнул возница.

Женя быстро согревался под брезентом, и теперь его опять радовала эта пурга. Хотелось встать рядом с возницей во весь рост и лихо понукать лошадь, увешанную сосульками. Скакать и скакать, едва не переворачиваясь на крутых, дерзко вздыбленных сугробах.

Из белого месива бледно проглянула тракторная фара, от посадок неуклюжими, вязкими прыжками пробежала собака, глубоко ныряя в текучем взвихренном снегу. Вот мелькнул какой-то человек: он шёл стороной, сутулясь с рюкзаком на плече, и Женя узнал в нём соседского Лёньку, который учился на физмате.

– Лирики и физики: братья навек! – озорно крикнул Женя.

Услышав, Лёнька побежал догонять их, споткнулся и упал. Упал – и исчез ...
Теперь кто-то смутно обозначился впереди. Подъехали ближе, и стало видно даже со спины, что это женщина – словно копошится в снегу.

Женя привстал. Он вдруг решил, что сейчас попросит остановить лошадь... вылезет из саней... и уступит ей место...Теперь и пурга, и сегодняшнее его восторженное настроение как бы приобретали новый высокий смысл!

Женя поглядел на возницу и живо представил, как тот поначалу не поймёт, зачем надо остановить лошадь, с недоумением будет смотреть, как он помогает женщине забраться в сани, подаёт сумки. А когда они отъедут и потеряют Женю из виду, тут всё и прояснится. И их, в свою очередь, как озарит доброе, радостное чувство ...
Догоняли.

Женя всё ждал, что женщина вот-вот обернётся... И тогда он решительно крикнет вознице: «Тпру-у-у!»

– Но, козюля! – понукал тот лошадь, выправляя её на середину дороги, чтобы объехать встречную.

Поравнялись уже. Только женщина так и не обернулась. Сани проехали совсем рядом, а она всё шла и шла, не поднимая головы...

И неожиданно Жене стало как-то особенно легко оттого, что женщина впритык не замечала саней и словно этим давала ему возможность, не напрягаясь, без проблем молча проехать мимо.

Вот уже сани укатили далеко вперёд, позади – снег и снег, теперь и крикни ей, – не услышит... Женя вдруг горько растерялся: он же хотел, он искренне хотел посадить её, озябшую и утомлённую, на своё место в санях! Как же всё мелко, гаденько повернулось, что только вот было – так хорошо!

«Теперь они обо всём догадались и презирают меня! – подумал Женя о попутчиках. – Лучше бы я шёл пешком, промёрз, дуба дал, но не это...».

И он снова накрылся, съёжился под брезентом.

– А у нас вчера в деревне мальчишки принесли на танцы крысу! – вдруг засмеялась девушка. – Крысу! Визгу было о-ё-ёй!.. – и она любопытно покосилась на Женю.

И он разочарованно увидел, какая она некрасивая: очень полная, а веснушки, разгоревшиеся на морозе до черноты, похожи на крупные оспины.

Жене стало скучно и неинтересно. И уж, конечно, ясно, что он никогда никому не расскажет об этой своей поездке и вообще постарается напрочь забыть обо всём сегодняшнем.

– Приехали, горожане! – постучал возница по брезенту обледенелой рукавицей и сошёл, чтобы поскорей покрыть лошадь тулупом.

Женя спрыгнул. Снег белыми электронами завертелся вокруг него, словно он стал ядром необычно большого снежного атома. И теперь уже без горечи, точно со стороны, он с любопытством подумал, как мало знает себя и что ещё гадкого сделает в своей жизни, чего и не ждёт, не предполагает сейчас...

Сергей Пылёв

Назад