ЧТОБЫ НЕ ПОВТОРИЛОСЬ (с.12 №110, Игорь Маркин)

ЧТОБЫ НЕ ПОВТОРИЛОСЬ

Как-то зимним днём с левого берега водохранилища отправились мы с товарищем на Правобережье Воронежа через Чернавский мост. Шли мы, радуясь светлому солнечному дню и небольшому морозцу, и с каждым мгновением перед нами всё размашистее и разнообразнее разворачивалась городская панорама. Вот рядом с нами под мостом играет бликами лёд, покрывший водную гладь, а впереди поднимаются обрывистые древние холмы, на которых ступенчатыми декорациями пестрят старые дома и взметнувшиеся в небо современные здания. Кое-где среди плотной городской застройки видны кресты и купола православных храмов. Мы залюбовались: вот такой он, наш Воронеж!..

А восемьдесят лет назад, в военное лихолетье взорам воронежцев, возвращавшихся в родные места из эвакуации через Левый берег, открывалась картина совсем иная: в конце января 1943 года город лежал в руинах...

Однако до сорок третьего надо было ещё дожить. Великая Отечественная война грохотом танков и воем самолётов заявила о себе в наших краях гораздо раньше. Весть о начале страшной трагедии в июне 1941-го потрясла всю страну, в 1942-м докатилась война и до этих мест.

В начале войны Воронеж – ещё совсем не на первой огненной линии сражений. Но и здесь слышно пока далёкое, но раскатистое эхо грядущей грозы. Вот уже – и первые повестки, и первые проводы, первые вдовьи платки и первые награды... Мужчины пошли на запад защищать рубежи страны. Фронт был ещё далеко, но громыхало всё ближе, всё страшнее. Из гражданских лиц тогда те, кто мог, кто захотел, начали покидать город, устремляясь на восток – то была первая стихийная эвакуация.

7 ноября 1941 года на воронежской площади Ленина прошёл военный парад. В этот первый военный год он состоялся всего в трёх городах СССР: в Москве, в глубоком тыловом Куйбышеве (нынешней Самаре) и в Воронеже, который вдруг словно ощутил на своей земле грозное дыхание битвы. После парада был устроен концерт для мобилизованных. На нём девушки исполняли задорные песни, но глаза их наполнялись слезами: молодые парни, для которых выступали артистки, сразу после представления отправлялись на фронт...

Каждый год Великой Отечественной войны – раскалённый, горький и героический. Но самым-самым тяжким для Чернозёмного края стал год 1942-й. 28 июня 1942 года немцы начали реализовывать план «Блау» – прорыв на Кавказ. С этого дня начались непрерывные бомбёжки Воронежа. На первом этапе фашисты предполагали дойти до Дона, а затем повернуть на юг. В начале июля враг был уже у самого города, началась вторая эвакуация. В срочном порядке вывозились предприятия и госучреждения. Мирные жители спешно покидали Воронеж группами, семьями и в одиночку. Некоторые малыши шагали в зимней обуви. Кажется, зачем в дикую жару надевать валенки и ботинки на толстой подошве? Город нещадно бомбился и горел, земля была вздыблена, деревья выворочены, повсюду валялись битые камни, торчали острые зубья арматуры, осколки разорвавшихся снарядов. Чтобы ребятишки не поранили ноги, родители и обули их в зимнюю обувь. И потом – кто знает, что там впереди, надолго ли придётся уйти?

Покидая Воронеж, некоторые из верующих узрели, как на стене закрытого властями Успенского Адмиралтейского храма проявился Лик Богородицы. Матерь Божия будто благословила в скорбный путь всех, оставивших родное гнездо. Куда направятся они – Бог весть, никто не знал своей судьбы. Те, кто уже был на Левом берегу, бросая прощальный взгляд на правобережный Воронеж, видел там лишь чёрный контур города, подсвеченный заревом пожаров...

Советские войска с боями вынужденно отходили на юг, водной преградой оставляя за собой реку Воронеж, закрепляясь на её левобережье. Чтобы противник не смог быстро форсировать реку, сапёры взорвали оба городских моста: сначала Чернавский, а через двадцать минут и Вогрессовский – как раз те артерии, через которые шла эвакуация жителей. Не все воронежцы ушли от беды, многим пришлось перетерпеть тяжесть оккупации...

Бои за город шли жестокие, но правобережье довольно быстро перешло под контроль фашистов. Враг ворвался в город и двинулся к реке, сминая нашу оборону, деловито рассредоточиваясь по стратегически важным точкам, и немецкое командование поспешило доложить в свою Ставку: Воронеж взят. Однако в городе продолжались схватки с врагом около СХИ, не затихали перестрелки и в районе нынешнего Северного микрорайона – тогда там было чисто поле...

И все же фашисты – в Воронеже. Новая власть, иные порядки. Оккупанты действовали не только кнутом, но и пряником, и порой оба метода тесно переплетались.

На должность коменданта города гитлеровцы вызвали штурмбаннфюрера СС, служащего карательного отряда зондеркоманды 4а Вальдемара фон Радецки. Прибалтийский немец, родившийся в Москве, он прекрасно говорил по-русски. Летом 1942 года он руководил передовым карательным отрядом, который осуществлял принудительный вывоз гражданского населения из Воронежа в западном направлении; немощных, больных, раненых уничтожали. Радецки слыл редкостным негодяем, любителем жестоких расправ. Деревья, памятники, фонарные столбы – всё, по его разумению, годилось под виселицы неугодным для оккупационных властей горожанам.
Старший преподаватель немецкого языка из Воронежского государственного университета Ева Никитина, устроившаяся в гестапо переводчицей (как оказалось, по заданию НКВД – для сбора информации о фашистах и их пособниках) внедрилась в ближнее окружение Радецки. «Хорват» – такой позывной был у неё. Однажды «Хорват» одно из своих донесений подписала собственным именем. Была изобличена, схвачена и сгинула в курской тюрьме.

Стараниями оккупантов в августе 1942-го наш город почти обезлюдел. Но не давала фашистам покоя воронежская Чижовка. Защитники города стояли здесь насмерть на линии фронта, проходившей по непредсказуемо извилистому частному сектору. О боях на Чижовском плацдарме сложены легенды, которые рождены были реальными событиями и со временем облачились в героические, былинные покровы. А какая легенда без песни? Такая песня сложилась и о Чижовке – это единственное музыкальное произведение о нашем городе времён Великой Отечественной исполнялось на мотив известной «Каховки», написанной И. Дунаевским для фильма «Три товарища» в довоенном ещё 1935 году.

Чижовский плацдарм ни в коем случае нельзя было отдавать гитлеровцам. Его и не отдали. Порой можно услышать провокационное: но какой ценой? Высокой. Однако, когда стоит вопрос «быть или не быть» – отнюдь не в шекспировском прочтении и осмыслении – о цене не спрашивают, её нет. А есть понятие: надо победить, выстоять, дождаться своего часа.

И такой час настал. В предрассветной мгле 25 января 1943 года командующий 60-й Армией И.Д. Черняховский отдал приказ о начале боевой операции по освобождению Воронежа. Утро выдалось студёным. Заработала советская артиллерия. Красноармейцы, преодолевая оборону гитлеровцев, стремительным броском ворвались в город. По улицам и переулкам бойцы в маскировочных халатах шли на лыжах, рысили на лошадях, запряжённых в сани, пробивались самоходками, автомобилями и танками. Их уже никто не мог остановить, победоносное «Урр-рра-аа-а!.» слышалось всё чаще. Фашисты отступали. Те из них, что не успели убежать, зло и отчаянно отстреливались на каждой улице, цепляясь за любой дом и огород. Враг понимал: ему крышка. И правильно понимал.

В 11-00 на балконе башни бывшей гостиницы «Воронеж» на январском морозе затрепетал красный флаг: город был освобождён за несколько часов. Да, зачистки на окраинах продолжались ещё пару суток, но то была агония фашистских недобитков.

И наступила тишина, которую принято называть «мёртвой». Советские бойцы, не пасовавшие перед разрывами снарядов, канонадой и свистом пуль, вздрагивали в пустынном разрушенном городе от внезапно скрипнувшего за спиной снега, от ухнувшего сугроба, свалившегося с крыши дома. Велико было нервное напряжение только что закончившегося сражения...

Бои ушли на юго-запад. А Воронеж никак не мог «отдышаться». Он лежал искорёженный, в пепельно-грязном снегу, в копоти и кровавых потёках на стенах уцелевших зданий. Однако город оказался тяжко ранен, но не мёртв. Жгучими и пугающими осколками впились в его землю десятки тысяч не разорвавшихся бомб и снарядов. А ещё было множество мин, этих страшных «подарков», оставленных фашистами. Опасно было заходить в незнакомые подъезды редких не разрушенных домов. В знакомые, впрочем, тоже: того и гляди, раздастся роковой взрыв...

Разминировали родной город молоденькие девушки. Их обучали сапёрному делу в уцелевшей бане на улице Средне-Московской. Пара месяцев срочных курсов – и вперёд. Жители называли девушек «невестами смерти» – прозвище жутковатое, но, увы, точное. Каждый день они выходили на разминирование и ежедневно кого-то недосчитывались в своих рядах. Но они сделали великое дело – очень хорошо «почистили» Воронеж от мин... Как правило, после очередного опасного задания «невесты» посещали единственный открытый тогда в Воронеже Никольский храм. Горячо молились о погибших подругах, клали земные поклоны и ставили свечи в благодарность за то, что сами остались живы.

И по сей день нет-нет, а напоминают о себе снаряды ушедшей войны. Когда рыли котлован для популярного торгового центра «Галерея Чижова», на дне глубокой ямы строители обнаружили неразорвавшуюся авиабомбу – очередное напоминание о страшной войне. И предупреждение: смотрите, чтобы не повторилось.

Через несколько лет после своего освобождения Воронеж задышал мирной жизнью, залечивая раны, отстраивая разрушенное, с каждым годом ширясь, благоустраиваясь и расцветая...

Когда мы с товарищем, перейдя Чернавский мост, взглянули на широкую городскую панораму, в ней было столько ясного, родного простора и красоты, что захотелось сказать: «Живи и здравствуй, русский город Воронеж!..».

И будто откликнулось нам зимнее небо над городом: «Смотрите, чтобы не повторилось...».

Игорь Маркин