ОН ВЫБРАЛ ИСТИННУЮ ВЕРУ (с.17 №113)

ОН ВЫБРАЛ ИСТИННУЮ ВЕРУ

Многие представители больших и малых народов издревле, приняв Веру Христову, становились не только членами Православной Церкви, но и святыми её подвижниками, в числе которых встречались и татарского происхождения. Восемь веков назад татаро-монголы страшным смерчем обрушились на Русь. И тогда, и в дальнейшем не раз разоряя наши земли, степняки всё же не посягали на русские души и на Русскую Веру Православную – зарились только на имущество, скот, отбирая нажитое достояние у населения покорённых земель, тем и удовлетворялись. Для облегчения участи русских пленников-христиан в столице Золотой Орды Сарае возникла Православная епархия, со временем распространившая своё влияние и на земли по Дону, именуемые Подонье или Придонье. Впоследствии многие татары прониклись светом Православной Веры, и одним из настоящих подвижников Православия стал святой Пётр Ордынский, Ростовский чудотворец. По рождению был он ханских, царских кровей татарин Даир Кайдагул Орда-Ичинов сын, или Пётр Ордынский Чингизов, правнук основателя монгольской империи Чингисхана. Его отец Орда-Ичин был старшим сыном Джучи. А Джучи, в свою очередь, был старшим сыном самого Чингиса. Начало его пути к Богу – середина XIII столетия, а сама жизнь святого царевича (в крещении Петра) – яркий пример того, какой плод приносит нелёгкий благодатный святительский труд пастырей Русской Церкви.

В 1253 году Ростовский православный епископ Кирилл II – архипастырь, по словам летописей, благочестивый, обладавший даром красноречия и весьма любимый народом – отправился в Золотую Орду по церковным нуждам своей епархии. Встреченный с честью великим ханом Берке, которого на Руси звали Беркай, он рассказал повелителю Орды про Святую Веру и православные чудеса, совершавшиеся при мощах Ростовского святителя Леонтия. Среди внимательных слушателей его оказался и юный племянник хана Даир, прямой потомок Чингисхана, находившийся в ханской свите. Речи святителя Кирилла произвели на юношу сильнейшее впечатление, слово о Христовой Вере тронуло и взволновало его до слёз, поселившись в его сердце. Царевич буквально по пятам ходил за епископом, не желая пропустить бесед своего дяди с Кириллом. Поклонявшийся, как и его предки, богу Тенгри, небу и огню, Даир стал сомневаться в языческой вере. После отъезда владыки Кирилла отрок стал часто уединяться, размышляя о рассказах святителя – о прекрасных храмах и чудесных иконах, о вдохновенных православных молитвах и красиво звучащих песнопениях. Он убегал в степь, чтобы наедине размышлять о слышанном, и думал так: «Наши ханы веруют в солнце и месяц, в звёзды и огонь. А где же истинный Бог?». Он рассуждал так же, как когда-то праотец Авраам. Но тот был потомком благословенного рода, а этот юноша – благородный отпрыск злого языческого племени. Юному язычнику очень хотелось самому убедиться в верности услышанного.

Вскоре у хана Берке разболелся единственный сын. Приглашённые ханом врачи разных народов, как ни старались, ничего не могли поделать с недугом. Тогда хан, вспомнив рассказы епископа Кирилла об исцелениях, совершающихся при гробе святого Леонтия Ростовского, призвал русского святителя пред свои очи. Перед отправлением в Орду епископ долго и усердно молился пред иконой Божией Матери и у гроба святого Леонтия, прося исцеления болящему ради вящей славы Христова Имени. И, наказав, чтобы в Ростове совершали «молебна пения», двинулся в путь. Приехав к больному, он помолился Богу, окропил отрока освящённой водой, и чудо свершилось – сын Берке выздоровел.

Великий хан щедро одарил православного епископа и перед отъездом его выдал ему специальный ярлык, по которому ежегодная дань с князей ростовских и ярославских причиталась «Дому Пресвятой Богородицы» – соборному Успенскому храму города Ростова. Святитель Кирилл собрался на Русь, а Даир принял решение уехать вслед за ним в Ростов, посмотреть храмы Русской Земли, увидеть чудеса, производимые православными святыми, и принять там Православную Веру. «Ведь в наших краях не бывает чудес от солнца, от месяца, от звезд или от огня», – говорил он. В то время отца у него уже не было, и овдовевшая мать распоряжалась всеми богатствами их дома. Узнав о замысле Даира, мать его, пытаясь отвлечь сына от отъезда, показала ему отцовские сокровища, унаследованные им. Но юноша тайно раздал эти богатства бедным татарам, много сокровищ отдал епископу Кириллу для Русской Церкви. Потом ханский племянник бежал из Орды и, догнав в пути на Русь епископа Кирилла, уговорил взять его с собой. Он скрылся от своих близких, снискав тем Божию благодать раньше, чем принял святое крещение и избрал для себя духовный путь, отличный от язычества его предков. Так же древний Мелхиседек, царский сын, убежав из дворца, стал впоследствии священником.

На пути из Орды царевич рассказал святителю о себе следующее. «После первого посещения Орды тобой и по отшествии твоём на Русь мысль о Вере Христианской не давала мне покою ни днём, ни ночью. Она всюду преследовала меня, и даже в уединённых прогулках я более всего размышлял о суете мира и о поклонении солнцу, которое, по словам твоим, есть творение Бога иного. В одну ночь я увидел дивный сон: мне представилось великое поле, беспредельная даль которого озарена была каким-то дивным светом. Там я ходил среди многочисленного народа, мечтая о Христианской Вере. Вдруг вижу: вдали появилось стремящееся на меня страшное чудовище на четырёх лапах и о семи головах, каждая из которых пожирала мгновенно человека и не была сытой, и снова начинала пожирать находящихся тут людей. Много из народа того разбежалось в разные стороны для своего спасения. Только я один оставался уже на том поле. И вот чудовище спешит ко мне. Смерть кажется мне неизбежной. Помощи к спасению нет мне ниотколе, сердце моё в груди замерло. Страшные пасти чудовища, полные смертельных серповидных зубов, разверзлись так, что им оставалось только поглотить меня с головой и с ногами. Вдруг пришли мне на память имена святых апостолов Петра и Павла, которые часто повторял ты в своей беседе с ханом. Тут я ради спасения своего закричал: «Святые апостолы Пётр и Павел, помогите мне!» – и тотчас от этих слов чудовище стало неподвижным. Вдруг с восточной стороны я увидел двух идущих ко мне благолепных мужей в одеждах блестящих, осиянных дивным светом. Один из них имел в руке своей ключи, а другой – меч. При виде их чудовище встало смирно с поникшей головой, хотело бежать вспять, но не могло: взгляд одного из апостолов остановил его. А тот, что был с мечом в руке, стал им отсекать головы чудовищу одну за одной. Отсекая последнюю голову, он сказал чудовищу: «Это друг наш, а ты хотел пожрать его!» Тогда я, избавленный от чудовища, спросил их: «Кто вы?» – «Мы – слуги христианского Бога, в которого верует Кирилл и о котором проповедуют друзья Кирилловы, – отвечали оба мужа. – А имена наши – Пётр и Павел!» – сказав это, они стали невидимыми, и тут я пробудился ото сна».

В Ростове татарский царевич жил в доме Кирилла, ходил в храм Успения Пресвятой Богородицы – тот самый, куда Берке повелел вкладывать часть собранной на Руси дани. Здесь, в ростовском кафедральном соборе на левом клиросе пели по-гречески, а на правом – по-русски. Юный ордынец душой воспринял эту красоту. Богослужения приводили Даира в восторг, и сердце юноши наполнилось истинной Верой. Как писал летописец, «новая луна взошла в сердце царевича», и Даир просил крестить его. Однако владыка Кирилл велел царевичу подождать, опасаясь, что хан Берке, узнав о крещении своего племянника, пойдёт на Ростовское княжество войной. Прошло время – хан Берке умер, в Орде перестали искать пропавшего царевича. В 1266 году в Сарае сменился хан. Новым правителем стал Менгу, который покровительствовал Православной Церкви и даже освободил её от налогов. Исчезло препятствие для крещения царевича, и святитель с радостью крестил беглеца, который при крещении получил имя Пётр. Так молодой правнук Чингисхана Даир стал Петром Ордынским.

Новый христианин к этой поре уже выучил русский язык, с упоением читал церковные книги и усердно молился. Одевался царевич по русскому обычаю, только волосы зачёсывал так, как это делали мужчины в Орде. Он по-прежнему любил свою отеческую землю, однако душа Петра была проникнута Православной Верой.
После кончины владыки Кирилла Ростовскую кафедру возглавил епископ Игнатий. Пётр же продолжал оставаться при нём в кафедральном доме. При всём богатстве и знатности Пётр, как отмечается в его житии, отличался «скромностью, молчаливостью, богомыслием и склонностью к молитвам». Временами он забавлялся соколиной охотой на берегу ростовского озера Неро. Раз, припозднившись, ханский племянник заснул прямо у озера. Ночью крещёному ордынцу приснился удивительный сон, в котором ему явились святые апостолы Пётр и Павел. Открыв глаза, молодой охотник изумился: апостолы не исчезли... Перед ним стояли мужи огромного роста, от которых исходил неземной свет, разгонявший окрестный мрак. Царевич пришёл в трепет, трижды он хотел встать – и трижды падал перед светлыми мужами ниц. Наконец, апостолы, подняв его, сказали: «Не бойся, Пётр, мы посланы к тебе Богом, в Которого ты уверовал. Твоя молитва о Вере услышана». «Кто вы?» – спросил царевич. – «Пётр и Павел, апостолы Христовы. Мы желаем, чтобы здесь, где ты заснул, был воздвигнут храм Божий». – И святые мужи протянули царевичу два мешочка с деньгами: с серебром и с золотом. – «Завтра в городе выменяй три иконы, продолжали они, – Богородицы с Предвечным Младенцем, святого великомученика Димитрия и Николая Чудотворца. Сколько бы тебе ни сказали отдать денег, отдавай, причём расплачивайся девятью монетами серебряными, а каждой десятой – золотой. Затем отнесёшь святые образа епископу и скажешь, что апостолы Пётр и Павел повелевают построить во имя их церковь на указанном ими месте – вот здесь, на месте нашего явления. В знак же истинности своих слов сошлись на иконы и мешки с деньгами. И делай всё то, что прикажет епископ». Сказав это, они стали невидимы. Поражённый видением, Пётр пробыл у озера до утра.
В ту же ночь апостолы явились и епископу Игнатию, прося его устроить храм во имя их. Проснувшись утром, крайне удивлённый епископ призвал ростовского князя Бориса Васильковича и, поведав ему о своём сне, добавил: «Не знаю, что и делать – недоумеваю, где строить такой храм»...

Тем временем ордынский царевич до восхода солнца молился на месте явления ему апостолов, затем, как и было ему велено, отыскал в Ростове у заезжего иконописца три указанных Петром и Павлом иконы, отдал тому столько денег, сколько иконописец запросил, и понёс святые образа епископу.

Беседуя о чудесном явлении апостолов, епископ Игнатий и князь Борис увидели шагающего к ним Петра с сияющими иконами. Оба изумились, недоумевая, где крещёный татарин достал столь дивные святые образа, ведь в Ростове тогда не было иконописца. Выслушав рассказ Петра, они благоговейно поклонились иконам и отслужили в храме перед ними молебен. Затем совершили крестный ход к месту явления апостолов и здесь, в срубленной деревянной часовне, поставили святые иконы. Пора было приступать к постройке храма. Однако князь Борис вдруг спросил Петра: «А если я не дам земли под эту церковь?» – «Выкуплю её», – твёрдо заявил ордынский царевич. Князь стал размышлять про себя, сколько бы ему отделить земли, и потом, как бы в шутку, спросил Петра: «Расплатишься ли ты за землю так же, как и за иконы, кладя по моей земле девять монет серебряных, а десятую золотую?» Пётр обещал расплатиться так, как хочет того князь.

Отмерено было большое пространство для постройки церкви. Место для храма было удивительно красивым: густой лес, рядом плещет волнами озеро Неро... Когда рыли ров для храмовых стен, Пётр, помня, что сказал ему князь Борис о плате за землю, принялся выкладывать дно рва монетами из тех мешочков, что ему вручили апостолы. Как и в случае с приобретением трёх чудесных икон, Пётр выкладывал подряд девять серебряных монет, а десятую – золотую. Ров оказался длинным, однако, к великому удивлению князя и его свиты, деньги в мешочках не убывали... Князь принял плату с благоговением, видя в этом благословение апостольское, и в благодарность за то дал грамоты, по коим во владение церкви отошло много земли по берегу озера, немало лесов и полей, которые потом были застроены и заселены. Так было положено начало храму святых первоверховных апостолов Петра и Павла, при котором вскоре появилась обитель иноков – Петровский монастырь «на поле». После чуда с деньгами Петру начали оказывать в городе необыкновенные почести, он же вынужден был уклоняться от них, желая жить в уединении.

Через некоторое время князь Ростовский и епископ Игнатий уговорили крещёного татарского царевича жениться. Венчание Петра с дочерью виднейшего ордынского вельможи, жившего в Ростове, совершилось в соборном Успенском храме. В благочестивом браке появилось многочисленное потомство. Вскоре Пётр Ордынский и князь Ростовский Борис побратались, а святитель Игнатий закрепил это братотворение церковным обрядом. Так что дети князя Бориса, юные княжичи звали Петра своим дядей. Прошли годы. Отдал Богу душу епископ Игнатий, умер князь Борис Василькович, а Пётр Ордынский так и жил в Ростове Великом. После смерти супруги, будучи уже глубоким старцем, потомок Чингисхана принял иноческий постриг в основанной им при Петропавловском храме мужской Петровской обители на берегу озера Неро.

Скончался преподобный Пётр Ордынский в 1290 году. Тело его было погребено в соборном Петропавловском храме монастыря, и там его мощи почивали под спудом до начала XX столетия. Немало чудес происходило у святых мощей Петра, родивших почитание ему. За святость жизни Господь почтил царевич Петра чудесами и исцелениями, совершающимися от его мощей, которые до разорения обители в 1933 году почивали под спудом у южной стены Петропавловского собора напротив иконостаса.

Но после смерти история рода православного ордынского царевича не заканчивается, ведь до пострига святой был женат, имелись у него и наследники. Известно, что правнука Петра звали так же, как прежде и епископа Ростовского – Игнатий.

В 1326 году посол Золотой Орды Ахмыл, разорив Ярославль, с великим воинством двинулся к Ростову. Этот поход известен в русских летописях как «Ахмылова рать». Увидев приближающихся ордынцев, на городские стены поднялись два человека – правнук Петра Ордынского Игнатий и ростовский епископ Прохор. Не испугавшись грозной рати, оба покинули город и, взяв с собой соколов, шубы и другие подарки, крестным ходом встретили посла Орды на берегу озера Неро, близ монастыря, основанного святым Петром Ордынским. Игнатий, преклонив колено пред Ахмылом, объяснил ему, что он сам происходит от древнего ханского рода, что это место – царское, купленное прадедом его, потомком Чингисхана, и что здесь совершаются чудеса.

В том походе с Ахмылом ехал его сын, который после разорения Ярославля сильно занемог. Помня, что некогда святитель Кирилл Ростовский исцелил молитвами сына ордынского хана, посол Орды обратился к пришедшим за помощью. И епископ Прохор исцелил сына Ахмылова, дав ему отпить освящённой воды и осенив святым крестом. Обрадованный чудом, Ахмыл прославил Бога и благодарил епископа, подарив ему «сорок литр серебра и тридцать литр его клиру». Так благодаря потомку преподобного Петра Ордынского Ростов был спасён от вторичного разорения. Прощаясь, Ахмыл сказал правнуку Петра Ордынского: «Игнатий! Ты наша, царёва кость и наше племя!». И заверил, что никто из ордынцев не тронет города Ростова.

Почитание преподобного Петра Ордынского началось с XIV века – именно этим временем датируется древнейший список «Сказания о блаженном Петре Ордынском», как и свидетельства о первых чудесах, совершавшихся у его мощей. Повсеместное же празднование в его честь установлено на Соборе 1547 года при митрополите Всероссийском Макарии, и совершается оно 12 июля (30 июня ст.ст.).