ПОЕЗД ИЗ ПРОШЛОГО (с.20 №118, Александр Орлов)

ПОЕЗД ИЗ ПРОШЛОГО

Я устал от двадцатого века,
От его окровавленных рек…
Владимир Соколов

Наконец удача улыбнулась и мне! Я купил билет на дополнительной поезд, который оказался с минимальным количеством пассажиров, а мой вагон вообще был пуст. Никогда ничего подобного со мной не случалось.

Каждый раз, собираясь в дорогу, я мечтал о верхней полке и свободном вагоне, чтобы всё время до окончания маршрута наслаждаться одиночеством и до бесконечности смотреть в окно. Мне грезилось, что в такие моменты жизни вся природа вокруг сможет обрести неповторимое звучание и её музыка будет похожа на произведения Эдуарда Артемьева.

Всё время до границы я всматривался в родные леса и поля, словно пытаясь что-то разглядеть, возможно, укрытое навсегда от любопытных глаз. Иногда я замечал это, и в моих мыслях возникали композиции Свиридова, я думал, что у великого философа и композитора выбраны темы зимней дороги, а у меня сейчас перед глазами - летней. Ловил себя на том, что порой напеваю песню «Дорога» рок-группы «Любэ».

Но вскоре моему созерцанию пришёл финал. Время ужина давало о себе знать, а вагон-ресторан в дополнительном поезде отсутствовал. Мне пришлось раздумывать: купить жареную курицу, варёную картошку и пироги на Брянщине или дождаться границы и выйти ночью в Сумской области, где круглосуточно по перрону Конотопа торгуют варениками с вишней или картошкой, налистниками с ягодами или мясом, картофельными или творожными запеканками заботливые женщины всех возрастов. Выбор был сделан в пользу города, который пережил захват Литовским княжеством, Польским Королевством, города вернувшегося в Россию и у которого был разгромлен отряд адъютанта Карла XII во время Северной войны, города, изгнавшего войска УНР во время Гражданской, тяжело пережившего немецко-фашистскую оккупацию и прославившегося Конотопским партизанским отрядом, вошедшим в состав Путивльского под командованием дважды героя Советского Союза легендарного Сидора Ковпака.

В радостном одиночестве я поужинал и лёг спать. Под грохот колёс я погрузился в сон и не заметил, как наступило утро. Раздался стук. С неохотой я приоткрыл купейную дверь. Яркий солнечный свет ударил мне в глаза, и я зажмурился.

– Доброго ранку, – приветливо произнесла молодая и красивая женщина. Она внимательно посмотрела на меня и, понимая, что нарушила своим визитом моё постельное одиночество, начала быстро говорить без остановки.

– Ой, что же, да Вы выбачите меня, что так рано Вас розбудивши. Да мне квиток продали в это купе, я с вами дальше поеду. Вы не серчайте на мене. А знаете що, мы зараз с вами снидати будем, будь ласка.

Ей было около сорока лет. Высокая, статная, с длинными распущенными волосами и огромными голубыми глазами, моя попутчица ловко разместила поклажу и мгновенно начала готовить застолье. Она одним махом вытащила из сумки белую хлопковую скатерть с ручной вышивкой и покрыла стол. За считанные минуты на нём оказались несколько кусков поляницы, пампушки, сало с чесноком, кровянка и сырники.

– Ну, пригощати! – разулыбалась попутчица.

– Спасибо! Это не завтрак, это какой-то утренний пир, – обрадовался я.

– Як вас звати? – спросила, приступая к трапезе, она.

– Саша. А Вас? – продолжил разговор я.

– Богдана, – представилась попутчица и тут же приветливо спросила: – Де ви мешкаете? Якою мовою Вам зручнише спилкуватися?

– Из Москвы, только на мове я не размовляю, – ответил я.

– Из Москвы? Це велике мисто? – задумчиво протянула она и добавила: – Прям из самой Москвы?

– Да, я москвич, родился и вырос в столице СССР, и родители мои москвичи, и по материнской линии все жители первопрестольной, – откровенничал я.

– И как же вам там живётся? – поинтересовалась Богдана.

– Как может житься в любимом городе. Есть такая песня «Лучший город земли». Так вот, когда в 1964 году её исполнил Муслим Магомаев, то её запела вся страна, потом спустя тридцать лет он перепел её с группой «Браво». Так что я живу в лучшем городе земли, – с улыбкой сказал я.

– Тогда я тоже живу в лучшем городе земли, и это Львов! – заявила Богдана. В этот момент я заметил, что она перестала говорить на украинской мове или мешать слова. Она говорила с южнорусским акцентом, но свободно и уверенно.

– Львов – город, как никак основанный князем Даниилом Галицким, являлся столицей Галицко-Волынского княжества, а после первого раздела Речи Посполитой столицей Королевства Галиции и Лодомерии в составе Австро-Венгерской империи, и так было до 1918 года, – так я поддержал любовь попутчицы к родному городу.

Богдана была удивлена и с интересом смотрела на меня, тем временем еда стала остывать, а я всё никак не мог к ней притронуться.

– Откуда вы всё это знаете? Хто ви за фахом? Простите, кем Вы работаете? – удивлённо спросила меня Богдана, дожёвывая сырник.

– Я преподаю историю, – ответил я.

– В университете? – ещё более удивлённо продолжала расспрос Богдана.

– Нет, в среднеобразовательной школе, – сказал я, пристально посмотрев ей в глаза.

– И Вы всё это рассказываете своим ученикам? – с интересом не переставала интересоваться львовянка.

– Конечно, это входит в программу обучения в шестых и в десятых классах. В учебниках есть параграф, который посвящён Галицко-Волынскому княжеству, которое после отделение от Киева стало разрастаться, появились Галич. Владимир-Волынский, Львов, Перемышль и другие крупные города, а географическое соседство с Венгрией, Польшей и Чехией способствовало предприимчивой внешней торговле. Невозможно не рассказывать о князе Ярославе Осмомысле, знавшем восемь языков, о захватившем Киев князе Романе Мстиславовиче, который отверг предложение папы римского принять от него титул короля, о князе Данииле, объединившем Юго-Западную Русь и Киевскую землю, о его победе под Дорогичином над крестоносцами. У нас одна история, – не останавливался я.

– Ой, как много всего Вы рассказали, я даже не успеваю за Вами, но Вас же, наверное, ругают? – вкрадчиво поинтересовалась Богдана.

– За что? Не понимаю? – удивился я.

– За правду об истории Украины, хотя она, конечно, не такая, как я её знаю, ну, да Бог с этим, – нарезая колбасу, продолжала Богдана.

– Я говорю правду, а за правду бывает всякое, но к школьному образованию в России это не имеет никакого отношения. Мы живём вне санкций на исторические процессы, более того, у нас существует несколько независимых и несводимых друг к другу повествований, которые мне резко антагонистичны, но они есть и имеют право на жизнь, хотя для меня это лишь последование учению англосаксов, специализирующихся на Древней Руси, – я был в своей стихии, и мне порой казалось, что я набросился на попутчицу, которая далека от истории, и тем самым компенсирую свою вчерашнюю необщительность.

Мы ехали некоторое время молча. Я смотрел в окно, а она заканчивала завтракать. Но вдруг она оторвалась от еды и спросила:

– Вы много знаете и, наверное, много где были, а Вы когда-нибудь видели Львов?

– Нет, я только читал о Львове, – ответил я.

– Да! Как интересно, а что Вы читали о моём городе? – оживилась моя сокупейница.

– У меня было время ознакомиться с событиями во Львове во время Первой Мировой войны. В основном, я добывал информацию из австрийских источников, – рассказал я.

– Расскажите, может быть, и я вам расскажу то, чего вы никогда не знали и что может вас изменить, – интриговала Богдана.

– Я занимался темой этнических чисток на территории Галиции, Карпат и Буковины в ходе Первой Мировой войны. Мне удалось узнать, что ещё до начала военных действий в империи Габсбургов были составлены чёрные списки, в них входили подозреваемые в связях с Россией и проживающие в Австро-Венгерской империи лица. Эти люди считали себя русскими, их было большинство, в основном они были православные, а некоторые греко-католики. Со временем эти списки расширялись по заявлениям местных поляков и галицких националистов. После отступления австро-венгерской армии были обнаружены свежие места массовых захоронений. Вообще австро-венгры не церемонились на территории Галиции: в храмах размещали конюшни, в алтарях устраивали отхожие места, во дворах храмов на деревьях и оградах вешали прихожан. Их главной целью была ликвидация москвофильского униатского и православного священничества, а также полное уничтожение русинов и всех сочувствующих Российской империи и Православию. Поэтому исконных жителей Галиции, Буковины и Карпат расстреливали и вешали десятками, заживо сжигали в хатах, закалывали штыками... Мужчины, старики, женщины, дети – все они стали заложниками политики геноцида династии Габсбургов. Австрийцы планировали устроить выжженную территорию – этакую границу пустоты между Австро-Венгрией и Россией. Людей хватали и сажали в тюрьмы, этапировали в концентрационные лагеря или убивали на месте за русскую открытку, за чтение Пушкина, Гоголя, Достоевского, Тютчева, за разговоры на русском языке в публичных местах, а после ухода русской армии массовым репрессиям подверглись все жители Галиции, которые продавали русским солдатам табак, приносили воду, пускали на постой, кормили и обстирывали. Даже указ императора Австро-Венгрии Франца Иосифа не прекратил террор. В наши дни по данным австрийских архивов насчитывается более 120 тысяч человек жителей Галиции, Буковины и Закарпатья, пострадавших от Австро-Венгерского террора, из которых примерно 40 тысяч русинов, 300 униатских священников. Поэтому количество русинов, проживающих в Львове сократилось вдвое, 100 тысяч русинов ушли с русской армией, их дома были сожжены австро-венгерскими властями, – я был готов рассказывать и дальше, но Богдана перебила меня:

– Послушайте, Вы это серьёзно?

– Абсолютно, есть ряд историков в Венском университете, которые разделяют всё, что я сейчас рассказал, и могут подтвердить историческими документами – отчеканил я. – Более того, Львов хранит память о преступлениях австро-венгров: это и городские улицы, где забивали насмерть камнями священников сторонники австро-венгров и галицкие националисты, тюрьма Бригидки, Лычаковское кладбище, городской вокзал, да и многие другие места… Вообще, следует понимать, что украинский национализм вырос из галицкого, пропитанного кровью и плотью русин...

– А Вы знаете, что перед отступлением во время Второй мировой войны Красной Армии из Львова в Бригидках расстреляли столько народа, что сосчитать до сих пор не могут, и всё это НКВД проклятое и ваш Сталин? А сколько пострадало от советской власти, а голодомор? Посмотрите: погода какая была солнечная, а сейчас дождь пошёл, вот я говорю, а небо уже плачет, – воскликнула Богдана.

– Вы совершенно правы, но давайте по порядку. В начале тридцатых годов голод охватил Казахстан, Урал, Поволжье, Черноземье и прокатился по Украине. Только он не коснулся Галиции, а вот мои родные с Волги об этом помнят, – я отвечал спокойно, пытаясь сбить накал в разговоре, но Богдану было не остановить.

– Как это не коснулся? – уже раздражённо, со злобой бросила мне Богдана.

– Да так! – резко выпалил я. – Как известно, в 1939 году в Москве был подписан Договор о ненападении между Германией и СССР, известный как «Пакт Молотова – Риббентропа». Но был ещё и секретный дополнительный протокол к договору, по которому на территорию Польши вошли советские войска, а позже, в соответствии с Договором о дружбе и границе между СССР и Германией, в состав Советской Украины вошла Галиция, которая до этого не имела никакого отношения к Украине. Так что надо говорить по фактам, а вот касательно бывшего римско-католического монастыря женского ордена святой Бригиды, который перестроили в тюрьму, получившую название Бригидки, то, как мне известно, там существует мемориал жертвам сталинских репрессий, но нет никаких упоминаний о геноциде жителей бывшей Червоной Руси. А есть ли упоминания о массовом уничтожении польской интеллигенции и евреев во время немецко-фашисткой оккупации? Нет. Недавно открыт памятник Степану Бандере, есть одноимённая улица, улица героев УПА, популярен ресторан «Крыивка», стилизованный под бандеровский схрон, в котором можно испробовать коктейль «Кровь москаля». Много можно говорить ещё о современном Львове, но к чему это всё приведёт?

– Будь ласка, послухайте, що я Вам скажу: всё, что испытала Украина с приходом большевиков, что они наделали с моей страной, не будет забыто никогда. Народ довели до того, что он восстал, и наши повстанцы, наши хлопцы, не хотели никакой другой власти, кроме украинской нашей власти, нашего народа, – напористо заявила моя попутчица.

– Вы удивитесь, но я с Вами согласен! То, что устроил Ленин и его окружение, нам сегодня таким горьким историческим отзвуком возвращается, что нам ещё только предстоит с этими решениями разбираться.

Богдана вытаращила на меня глаза, недоумевая от моих слов, а я уже не останавливался.

– Современная Украина – это дьявольский проект большевистского правления, которое в историческом плане нельзя оценивать однозначно. Давайте по порядку: до октябрьского переворота 1917 года страны Украины не существовало, но было разговорное название двух провинций окраины Российской империи. Центр одной находился в Киеве, другой – в Чернигове. После падения монархии в Киеве украинские сепаратисты, поддерживаемые Австро-Венгрией и Германией, объявили о создании УНР, – я посмотрел на побелевшее лицо Богданы, но не остановился.

– Позднее в Харькове возникает ленинский проект УНРС, а ещё позднее большевики выбивают из Киева сепаратистов и переносят в него столицу УНРС, а в Харькове провозглашается Донецко-Криворожская Республика, в которую входили Донецк, Луганск, Днепропетровск, Запорожье, Харьков, Сумы, Херсон, Николаев, Мариуполь, Бердянск, Мелитополь, Таганрог и частично Ростовская область. В это время появился плакат с лозунгом «Донбасс – сердце России». В марте 1919 года фактически на территории России большевики создают Украинскую Советскую Социалистическую Республику. Именно Ленин является основателем современной Украины, в состав которой вошли к 1922 году области: Волынская, Донецкая, Екатеринославская, Запорожская, Киевская, Кременчугская, Николаевская, Одесская, Подольская, Полтавская, Харьковская и Черниговская. Последующей украинизацией этих территорий как раз занимался Сталин, – я не успел договорить.

– Що Вы брешете! – возмутилась Богдана.

– Я говорю правду! ДКР – это гигантский промышленный регион, который подвергся жесточайшей деруссификации! Уже потом во время сталинского правления в 1939 году согласно пакту Молотова–Риббентропа Восточная Галиция – сегодня это Львовская, Ивано-Франковская и частично Тернопольская области – перешли от Польши к СССР и были включены в состав Украины, а в 1940 году к УССР Сталин присоединяет территории Северной Буковины и южную часть Бессарабии, ныне – Черновицкая область и часть Одесской. После Великой Отечественной войны в 1945 в состав Украины передано Закарпатье – нынешняя Закарпатская область, и, конечно, всеми нами незабываемый подарок Хрущёва в 1954 году завершил территориальные преобразования Украины. Что же касается повстанцев, то кого Вы имеете в виду?

– Я имею в виду всех, кто не хотел быть под властью русских, австрийцев, венгров, немцев или поляков, кто отстаивал интересы украинцев, все, кто отдал за это свои жизни, – с пафосом произнесла она.

– Видимо, вы говорите о тех, кто пришёл в Галицию с фашистами и вывешивал одновременно портреты Гитлера и Бандеры, тех, кто впервые провозгласил Украинское государства в июне 1941 года во Львове во главе с Шухевичем. Вы знаете, со мной работает Татьяна Николаевна Дармокрык. Она, как и все её предки – русины, которые проживали недалеко от Ужгорода и на Львовщине. Во время войны её прадед был в партизанском отряде, и оуновцы узнали об этом. Её прабабушку разрубили на части на глазах у бабушки, а двух грудных братьев утопили в полынье. Потом о маленькой девочке забыли, и она убежала, когда они вспомнили о ребёнке, то начали её искать. Разумеется, далеко ей убежать не удалось. Её укрыла семья русинов у себя в хате. Когда оуновцы ворвались в хату, то перевернули всё вверх дном, но девочку не нашли. Её спрятали в печь, которая не успела остыть, и она сидела на углях и плакала, а потом, когда эти нелюди ушли, то хозяева дома вытащили девчонку, которая надышалась угарным газом и поджарила себе мягкие ткани, но страх попасть в руки заставил её всё вытерпеть и не закричать. К счастью, десятилетнюю девочку успели переправить в лес в партизанский отряд отца, она выжила и родила двоих детей, но всегда носила длинные юбки и никогда не загорала на солнце, – я замолчал. Говорить было трудно так как хотелось плакать.

– Что мне Вам сказать? Бабушка мне рассказывала, сколько хлопцев спровадили в Сибирь. А сколько из них не вернулось? – и она замолчала.

– Вы знаете, у меня в тридцатые годы был расстрелян прадед, второй прадед застрелился во время ареста, и мы это пережили, но не забываем. Только вот хлопцев после войны вылавливали в лесах до середины 1950-х годов, а потом десятки тысяч из них амнистировал со снятием судимости Хрущёв, только об этом подарке мы сегодня забываем, а это были убийцы, о которых шеф гитлеровской пропаганды Геббельс отзывался как о умалишённых маньяках, называл их озверевшим скотом, который надо использовать для уничтожения славян, а потом уничтожить самих. Так что нам решения любителя вышиванок и украинского фольклора выйдут ещё дороже, чем подаренный им Крым, – в этот момент мне показалось, что моя собеседница не хочет слушать меня или уже не слушает. Но я всё-таки продолжил, стараясь уменьшить накал в разговоре.

– Понимаете, Богдана, всё дело в том, что все наши споры, в которых сложно прийти к компромиссу, всегда кому-то выгодны, и это не только радикалы, это силы, заинтересованные в умственном хаосе славянских народов, который должен породить хаос в существовании, вернуть нас к племенному расселению, как это было в древние времена. Всё это многовековая борьба, направленная на наше подчинение и уничтожение, её ведут англосаксы. Вообще, англосаксов следует уважать именно за то, что, виртуозно манипулируя национальным сознанием европейцев, они с лёгкостью убеждают на время избранный ими один из народов Европы в собственной исключительности, при этом презирая любое европейское самолюбование. Таким образом они взрастили многих значительных фигур в истории человечества, одновременно издевательски посмеиваясь над национальными героями других стран континента, едва заметно указывая на их девиантное поведение. Именно так они играют в мировую геополитику на протяжении столетий, и надо сказать, уже никогда не смогут отойти от этой игры, что является своего рода неадекватным поведением. Они лишь считают, что играют «в долгую», но на самом деле они подобны наркоману, который никогда не откажется от зомбирующих его веществ.

– Понятно, теперь у вас англосаксы виноваты. Вам просто надо всё это на кого-то свалить. Короче у каждого своя правда, – с недоверием произнесла моя попутчица.

– Правда бывает только одна, и она от Бога. Вы знаете, я специально сохранил в мобильном телефоне слова галицко-русского политического деятеля, который был депутатом Галицкого краевого сейма и австрийского парламента от Русской народной партии Дмитрия Маркова. Когда он был узником Терезинской крепости, в 1915 году в своём последнем слове на политическом процессе, который организовали военные преступники в Вене, он сказал, послушайте, я прочитаю: «Меня защищает сила правды, а её сила непреодолима, эта правда – моя национальная идея, идея культурного и национального единства русских племён. Я убеждён, что она найдёт дорогу к свету». И вы знаете Богдана, я безгранично верю Маркову, потому что он озвучил всё, что есть и в моём сердце. Вот Вы говорили, что даже небо заплакало от ваших слов, а оно не от слов, а оно за нашу общую землю слёзы проливало, посмотрите, как сейчас солнечно, может, это от правды.

Богдана вышла в Виннице и, может быть, вспоминала, как и я сегодня, нашу трёхчасовую беседу двенадцатилетней давности в дополнительном поезде Москва-Одесса.

Александр Орлов