Рубрики

Архив новостей

РУССКИЙ САМОГО ЛУЧШЕГО ЗАКАЛА (И. Маркин, №50 с.8)

11.03.2014

Возникшее на рубеже XVIII-XIX веков русское национально-патриотическое направление было заложено и выпестовано такими известными в России именами, как Г.Р. Державин, Ф.В. Ростопчин, С.Н. Глинка. Все они были настоящими русскими патриотами и ревностными охранителями отечественных традиций. Одно из почётных мест в этой славной галерее занимает замечательный государственный деятель, адмирал, поэт и яростный поборник русского языка Александр Семёнович Шишков. В марте месяце исполняется 260 лет со дня его рождения. За свою долгую жизнь при трёх императорах – Павле I, Александре I и Николае I – Шишков пережил и взлёты, и опалу.
Дворянский род Шишковых известен с XIV века, когда один из предков этой фамилии, некий Юрий Лозинич, перебрался из Волыни в Тверское княжество. Родовое имение Шишковых в Кашине, расположенное недалеко от Твери, сохранялось за ними несколько столетий. Александр Шишков появился на свет в Москве в 1754 году, и формирование его мировоззрения с самого рождения происходило в окружении традиционных нравов нашей древней столицы.
Образование же Шишков получил в Санкт-Петер-бургском Морском кадетском корпусе – одном из лучших учебных заведений того времени. Именно в эти годы юноша, кроме изучения специальных наук, познакомился с произведениями Сумарокова, Ломоносова, Державина, оставшись их почитателем на всю свою жизнь.
По окончании кадетского корпуса, после учебного морского похода гардемарин Александр Шишков был произведён в мичманы. В 1776 году на фрегате «Северный Орёл» он совершил путешествие по Средиземному морю. Во время этого плавания русский моряк не единожды видел православные храмы, стены которых были испещрены «насмешливыми и ругательными» надписями. Язык тех надписей – французский, и для воспитанного в патриархальных православных традициях Шишкова такое кощунство стало зримым свидетельством развращения европейских нравов. По этому поводу несколько позднее, за двенадцать лет до Французской революции выражая своё возмущение атеизмом французов, Шишков писал: «Пусть бы они сами утопали в безверии, но зачем же вероисповедание других подобных им христиан ненавидеть?..».
Будучи уже в чине лейтенанта, он преподавал в Морском кадетском корпусе, занимался переводами, а после успеха сочинённой им пьесы «Невольничество» стал вхож в литературные салоны. Эта крупная личность плодотворно сочетала на протяжении жизненного пути самоотверженное служение Отечеству на ниве военной, педагогической, организационной, исследовательской и творческой.
Во время русско-шведской войной 1788-90 годов каперанг Шишков командовал фрегатом «Святой Николай». За участие в войне он был награждён золотой саблей с надписью «За храбрость» и усыпанной бриллиантами табакеркой. О той войне известно не так много, а ведь она, как и любая война, не была лёгкой прогулкой. Вот, что писал известный романист граф Салиас об одном из морских сражений, в котором участвовал Шишков: «Фрегат «Святой Николай» отличился, в бою не посрамившись. Всё вокруг шло ходуном, преобразясь в ад; всё ревело и гудело... И пушки, и буря, и ветер, и люди... Повсюду на палубе валялись щепы от их фрегата; одной мачты уже не было... Зато было двое придавленных ею и один пришибленный насмерть – всюду была человеческая кровь»...
В 1796 году Александр Семёнович был избран в члены Российской Академии. Он одним из первых оценил значение «Слова о полку Игореве», опубликованного в 1800 году.
Восшествие на престол Александра I поначалу не оправдало надежд Шишкова – в либеральном курсе нового императора он разочаровался. Отойдя от службы военной, Шишков занялся литературно-научной деятельностью, с головой погрузившись в изучение родной истории и русского языка. Именно тогда он стал известен как один из основных идеологов русских национал-патриотических кругов. Реакция Шишкова на повальную в России галломанию получила яркое выражение в его трактате «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка», в котором он выявил тесную взаимосвязь между литературой и нравами, с одной стороны, – и национальным характером, с другой. Основываясь на рассуждениях его о языке, Шишкова можно назвать одним из «отцов» славянофилов, ведь задолго до них он увидел в простом народе «источник нравственных ценностей и традиций, уже недоступных «испорченным» высшим классам». За короткий срок Александр Шишков наравне с Державиным и Ростопчиным стал ведущей фигурой в зарождающейся русской партии. Сам термин «русская партия» возник после Тильзитского мира, который, к слову, во мнении Шишкова «уничижил чело могущественной России принятием самых постыднейших для неё условий». Вообще европейские войны с Наполеоном обнажили в творчестве Шишкова яркую антифранцузскую направленность. Он первым в России напечатал памфлет «Мысли вслух на Красном крыльце российского дворянина Силы Андреевича Богатырёва», публично хвалил историка и писателя С.Н. Глинку и его «Русский Вестник», посвящённый борьбе с французским влиянием в России. А высшим проявлением активного национального самосознания в нашем Отечестве тех лет стало учреждение общества «Беседы любителей русского слова», которое объединило консервативно настроенных столичных литераторов. Душой и сердцем «Беседы» стал Шишков, заметную роль в ней играл и наш Евгений Болховитинов.
Настоящим событием стало чтение в «Беседе» Шишковым его «Рассуждения о любви к Отечеству»», в котором он горячо отстаивал право русских на «пристрастный» патриотизм. Как верно заметил исследователь русского консерватизма А.Ю. Минаков, в своём сочинении Шишков «обрушился на космополитизм дворянского общества, особенно опасный в преддверии войны с Наполеоном». Он предупреждал: «Когда станут увеселять нас чужие обычаи, чужие игры, чужой обряд, чужой язык, обворожая и прельщая воображение наше, тогда ...станет уменьшаться первейшее основание любви к Отечеству, дух народной гордости». Это, как будто, было очевидно, но прозорливец-Шишков дальше замечает: «Не одно оружие и сила одного народа опасна бывает другому – тайное покушение прельстить умы, очаровать сердца, поколебать в них любовь к земле своей и гордость к имени своему есть средство надёжнейшее мечей и пушек». Насколько верны эти слова!.. О том же говорил и Митрофан Воронежский, это как никогда актуально и в наши дни...
Император Александр I отреагировал на призывы Шишкова, предложив ему написать манифест о рекрутском наборе. Кроме того, накануне Отечественной войны Шишков лично сопровождал царя в Русскую Армию. В одночасье Шишков стал главным идеологом и пропагандистом Отечественной войны 1812 года. Сочинёнными Шишковым манифестами, про которые С.Т. Аксаков говорил, что они «электрически действовали на целую Русь», зачитывалась вся страна. В его ярких воззваниях «растленная Франция противопоставляется благоденствующей в мире и тишине России, русское понимание свободы как национальной независимости – французскому «своеволию», порождению дьявольского начала». Средоточию мирового зла и французской революции как вселенской катастрофы противостояли Самодержавие, Православие и Патриотизм, носителем которых являлся русский народ. До знаменитой уваровской «триединой формулы» – Православие, Самодержавие, Народность – оставался один шаг. По мнению Шишкова, Православие и самодержавие есть два столпа, на которых держится империя. Галломания же есть тяжёлая духовная болезнь, поразившая русское общество, когда «обезьянство наше даже и купчихам нашим вскружило голову».
После бегства Великой армии Наполеона из пределов России Шишков считал, что с очищением страны от супостата миссия Русской Армии окончена. Он был противником заграничного похода. И, наверное, в том имелся резон, ибо Шишков предупреждал о возможном растлевающем западном влиянии. Истоки зарождения декабризма лишь подтвердили его опасения. В 1812 году за заслуги перед Отечеством Шишков был удостоен ордена «Александра Невского», а на следующий год получил пост президента Российской Академии.
С мая 1824 года он назначен министром народного просвещения. На этом посту Шишков немало потрудился. Он считал, что «просвещение, основанное не на верности государю и отечеству, есть мрак и вредное заблуждение», ратовал за закрытие Библейского общества и недопустимость перевода Библии на литературный язык. Александр Семёнович полагал, что язык Церкви не может быть языком театра, а десакрализация Священного Писания повлечёт за собою вольнодумные идеи и расколы. Поразительно, как предугадал он и споры наших дней о языке Богослужения...
Он всегда был чужд идеи создания некоей аморфно-размытой «общей республики» и никогда не считал себя, в дань моде, «гражданином мира». Александр Семёнович был уверен, что «в гнезде Библейских обществ предполагается явно реформа для России и, конечно, приводится уже в исполнение, хотя и неприметным образом. Легко можно было, при самом введении к нам библейских обществ, обмануться благовидностью намерений их; но ныне, когда зловредная цель их час от часу более обнаруживается, ни один русский не должен быть слепым орудием козней иноземцев». И об этом говоря, Шишков как будто заглянул в нынешние зыбкие времена...
Современники оставили нам немало словесных портретов Александра Семёновича Шишкова. Вот один из них: «Смелый в делах, острый в словах, прозорлив в делах правления, верен государю, предан совершенно Отечеству, Церкви Православной ревнитель. Шишков был истый русский и – самого лучшего закала»

Игорь Маркин

 

Назад