ОБРАЗ БОГОМАТЕРИ ДА ВОСТРУБИТ О ГНЕВЕ БОЖИЕМ (с.10 №58)

Из истории Православия на Западной Руси

Празднование памяти священномученика Афанасия Брестского совершается 5/18 сентября. Он жил в XVII веке, это было время насильственного введения на Брестском соборе унии (объединения) Православной Церкви с римско-католической в Западной Руси, подвластной тогда Польше. Те, кто оставался верен Православию, подвергались жестоким преследованиям. От гонений православные люди уходили в степи, за Днепровские пороги, или сплачивались под защитой немногих оставшихся верными Православию вельмож. Большая же часть дворянства под влиянием беззаботной придворной жизни и обучения в иезуитских школах поддалась соблазну ополячивания и окатоличивания.
Городские жители среднего сословия – мещане – стали образовывать братства в защиту Православной Веры. Этим братствам патриарх Константинопольский, которому подчинена была Западнорусская Церковь, даровал право самоуправления, то есть независимости от местных епископов. Это было сделано не случайно. Возможности доверять западнорусскому высшему духовенству были мизерны: оно специально назначалось королём из лиц не стойких в Православной Вере, ведущих светский образ жизни и не только не способных оказать сопротивление воле властей, но и охотно содействовавших проведению унии. Они-то, эти иерархи, и подписали в 1596 году незаконную Брестскую унию.
В 1597 году в Бресте родился будущий преподобный Афанасий Филиппович – в семье, издавна принадлежавшей к Брестскому православному братству. Он с младых лет получил прекрасное образование: свободно владел русским, польским, греческим и латинским языками. А в тридцатилетнем возрасте поступил в Виленский Свято-Духов монастырь, откуда вскоре был переведён в Купятицкий монастырь под Минском.
Как свидетельствует житие, по дороге из одного монастыря в другой Афанасий встретил калеку и долго нёс его на своих плечах, а он научил молодого слугу Божьего непрестанной молитве...
Купятицкий монастырь был основан на месте явления в 1182 году чудотворной Купятицкой иконы Божьей Матери. Воздвигнутая там церковь была в 1240 году сожжена татарами, но чудотворная икона не пострадала: она, 250 лет пролежав в пепле, была вновь обретена в XV веке. На месте обретения был создан монастырь, а после захвата его униатами в 1655 году святой образ был перенесён в киевский Софийский собор.
Эта икона тесно связана с судьбой преподобного Афанасия. По прибытии в Свято-Духов монастырь он был назначен
монастырским сборщиком, и вскоре услышал от иконы голос, повелевший ему идти к Московскому царю и обещавший заступничество. В это же время явился Афанасию незадолго до того скончавшийся иеродиакон Неемия и сказал: «Ступай!.. Иду и я с Госпожою моею!».
Путь в Москву был трудный и опасный: шла война, граница была закрыта, везде стояли заставы. Но по дороге случилось и немало чудесных событий. Божия Матерь явилась одному крестьянину, сопровождавшему инока, и сам преподобный не раз видел иеродиакона Неемию.
Будучи радушно принят царём Михаилом Феодоровичем, подвижник благочестия и образованный защитник святой Веры Афанасий, видевший на небе образ Пресвятой Богородицы, в кресте изображённый, посоветовал царю вышить на русских военных хоругвях образ по бывшему ему видению. И вернулся в монастырь с богатыми пожертвованиями. По просьбе братии по возвращении он был назначен игуменом Брестского Симеоновского монастыря.
Взяв за правило читать каждую субботу акафист Богородице, он с точностью выполнял его. И Матерь Божия утешила подвижника. «Иди, слуга Мой, – сказала Она ему, – смело говори сенату и королю польскому, дабы не тревожили святой Православной Веры, иначе они навлекут на себя суд Божий и преданы будут во власть сильного царя и народа». Праведника не послушали, и слово Царицы Небесной впоследствии сбылось.
Мудрый организатор, знающий дипломатические тонкости местного уровня, он использовал всё возможное влияние для сохранения Православия на территории Западной Руси. Будучи в Варшаве, игумен выхлопотал от короля Владислава грамоту, подтверждавшую привилегии Брестского братства и обеспечивавшую полную свободу существования Православной Церкви на Западной Руси. Однако, проявив обычную для иезуитской политики Запада хитрость, в утверждении этой грамоты сеймом преподобному было отказано со словами: «Будьте все униатами – так мы и даром запечатаем сию бумагу»... Представители же высшего православного духовенства в Варшаве, занятые частными делами и не радевшие об общецерковных нуждах, отнеслись к инициативе Афанасия безразлично. Поражённый этим и глубоко скорбящий, пишет преподобный в дневнике: «О, Боже правый! Весы беззакония упали до самого края: уже не пекутся о Православной Вере, об утверждении Славы Божией – всё как будто стыдятся...». В это печальное время он с особым усердием читал акафист перед Купятицкой иконой Богоматери и в один из дней услышал исходящий от образа голос: «Афанасий! Жалуйся теперь на сейм при помощи иконы Моей Купятицкой, в кресте изображённой, перед польским королём и государством, грозя праведным гневом Божиим, который вот-вот наступит, если не образумятся! Пусть, прежде всего, навеки осудят унию – в этом самая насущная нужда – и им ещё может быть хорошо по милости Божьей!..».
Повинуясь воле Пречистой, преподобный раздал членам сейма образки Купятицкой Божией Матери «с надписанием», содержащим предупреждение о грядущем Суде и гневе Господнем за покровительство унии и притеснение Православия, и произнёс в защиту веры вдохновенную речь в присутствии короля, которому одновременно подал подробное прошение. Там говорилось: «Если вы мир обеспечите Восточной Православной Церкви, то поживёте лета ваши в счастье. Если же не сделаете этого и не сметёте с лица земли унию, то познаете гнев Божий. Образ сей Божией Матери да вострубит вам о том и будет знамением».
За это резкое и смелое выступление преподобный Афанасий немало вынес нареканий от «старших отцов», очевидно, испугавшихся за себя. Он был объявлен помешанным, подвергнут многочисленным допросам, тюремному заключению, лишён пресвитерства и отправлен на суд к митрополиту Киевскому Петру Могиле. Там, однако, варшавское решение было признано незаконным, а сам Афанасий полностью оправдан.
Когда он рассказал, как его, желая добиться осуждения, водили по городу от одного духовного лица к другому, знаменитый проповедник архимандрит Иннокентий Гизел заметил: «Как от Анны к Каиафе», проведя ясную параллель с новозаветными событиями.
Измученный пережитыми гонениями, преподобный Афанасий вернулся в свой монастырь. Там искал он уединения, покоя и молитвы... Но иная стезя ждала его – вновь призвал его голос от Купятицкой иконы Богоматери: «Афанасий! Проси снова с помощью Моего образа перед королём и польским государством об уничтожении проклятой унии. Хорошо будет, если уничтожат её – тогда поживут ещё счастливо в будущих летах!..». Преподобный устрашился, не зная, что делать, и постился, не принимая пищи и питья в течение пяти дней, проводя их в слёзной молитве. Потом же решил во что бы то ни стало исполнить волю Пречистой.
Но вскоре его арестовали и, заподозрив в неких «разоблачениях» во время пребывания в Москве, отвезли в Варшаву и подвергли заключению в темнице. Оттуда он написал прошение королю, вновь и вновь описывая гонения на Православную Церковь на Западной Руси, и напомнил об обещании, данном королём при вступлении на престол, умирить Православную Церковь. Дошло ли послание до короля, неизвестно, но ответа не последовало. Второе прошение, более краткое, кто-то из единомышленников преподобного бросил в окно королевской кареты при проезде его со свитой по городу. Король приказал освободить Афанасия, но с условием, что митрополит Киевский заберёт беспокойного игумена к себе.
Итак, до самой кончины Петра Могилы в 1647 году преподобный Афанасий жил в Киево-Печерской Лавре. Но по возвращении его в Брест весной 1648 года вспыхнуло восстание казаков под предводительством Богдана Хмельницкого, и все православные были огульно обвинены в содействии и помощи повстанцам. В монастырь явилась шляхта арестовать игумена, заподозрённого в том, что он посылал повстанцам порох. Пороха не нашли, но доносчик не выдержал и злобно сказал гайдукам: «Что ж вы не подкинули сами мешочка с порохом и не донесли, что нашли его тут, у монахов?». Методы знакомые и, как видно, издавна использованные предателями Веры – слугами тьмы. Несмотря на то, что сами судьи убедились в неосновательности обвинения «в пособничестве восставшим», тут же заявили Афанасию иную претензию: «Но ведь ты святую унию бесчестил и позорил». Преподобный осенил себя крестным знамением и подтвердил все свои прежние слова. Заковав в кандалы, его заключили в замковую тюрьму. В ночь на 6/19 сентября 1648 года к нему явились отцы-иезуиты, долго грозили и уговаривали преподобного отступиться от Православия. Ничего не добившись, послали к Афанасию с той же миссией одного из неверных учеников – но также тщетно. Он отвечал: «Пусть иезуиты знают, что как им приятно пребывать в прелестях мира сего, так и мне приятно теперь пойти на смерть за Церковь и Веру Христову!».
Тогда, сняв оковы, его тайно вывезли за город в укреплённый лагерь – «в обоз». Начальник обоза отказался принять заключённого со словами: «Он в ваших руках, делайте с ним то, что хотите». И преподобного Афанасия отвезли в лесок неподалёку от обоза и пытали огнём, но грозно отвечал страдалец мучившим его и обличал их. Потом крикнули солдату-гайдуку, чтоб он зарядил ружьё, и приказали приготовить яму, в последний раз под угрозой смерти потребовав от преподобного отказаться от Веры Православной. Но твёрдо заявил Афанасий: «Что сказал – с тем умру».
Настал момент казни. Велено было гайдуку, знавшему преподобного, выстрелить ему в лоб. Гайдук встал перед обречённым на смерть на колени и испросил у него прощение и благословение. Потом исполнил приказ и выстрелил – однако преподобный продолжал стоять, прислонившись к сосне!.. Тогда в ярости палачи приказали сбросить его в яму живым. Святой Афанасий обратил лицо к Небу и сложил крестообразно руки на груди. Связав ноги, его закопали живым... Позже в этой позе и нашли его лежащим в яме.
Этой ночью в городе никто не спал. Составители скорбной повести о мучениях преподобного Афанасия – послушники Брестского монастыря, следившие за последними минутами своего наставника из укрытия – писали: «В ночь, когда замучили покойного, великий трепет напал на нас и на всех мещан городских. Ночь была ясная, не виделось ни облака – а молния явилась ужасная и разлилась по всему небу».
Месяц спустя мощи убиенного игумена тайно выкопали ночью и захоронили в монастыре на территории Симеоновского храма. Тление не коснулось тела священномученика, но оно носило следы пыток и ружейных пуль. Лицо преподобного почернело от пороха, язык был зажат между зубами, словно на последнем вздохе. «Думаем, что поскольку похоронили его ещё живым, это сделалось от великой тяготы смертной. Бог Благодатью Своею да утвердит нас в благочестии и да пошлёт терпение имени ради Его святого», – так заканчивается повествование о злострадании святого преподобномученика Афанасия Брестского. Святые мощи его погибли большей частью в огне в 1816 году, однако останки их почивали в раке в городском Симеоновском соборе. Драгоценную раку для них соорудил в 1856 году отец мальчика, уроженца Владимирского края, исцелённого по молитвам у святых мощей преподобного Афанасия. Случаи исцелений были и впоследствии. Житие священномученика Афанасия написано было впервые в XVII веке студентами Киево-Братской православной школы по дневникам преподобного и запискам его послушников.