Рубрики

Архив новостей

БОГУ ПОМОГАЮЩЕ, ПОБЕДИШИ (Игорь Маркин, с.6 №58)

02.09.2014

8 сентября н. ст. – память о битве на Куликовом поле (1380 год)

У русского народа издавна бытует пословица: «Много нам бед наделали хан крымский да папа римский». Известен и её исток: геополитические события конца XIV столетия, итог которым подвела кровопролитнейшая битва на Куликовом поле. Конечно, пословица как жанр устного народного творчества зачастую бывает склонна к гиперболе – художественному преувеличению, но она, в то же время, бывает и удивительно точна. Дошедшие до нас сказания о великом Куликовском сражении – в котором Русь насмерть сошлась с номинальным хозяином Крыма Мамаем и с далёким, казалось бы, от этой судьбоносной битвы Римом, – яркое доказательство того, что пословица эта сохранила важнейшие события в исторической памяти нашего народа.
И всё же: как в народном сознании могли соединиться несовместимые, на первый взгляд, магометанский Юг и католический Запад? Будь такой эпизод в нашей истории единичным – возможно, память народная и не сберегла бы его. Но таковой антирусский союз образовывался не раз: вспомним объединение европейских стран с Турецкой империей в Крымской войне против России в середине XIX века... И подобная ситуация может возникнуть и в наше время. Потому Куликовская битва – не только символ славы прошлых времён, но и назидание для современности.
В XIV веке мир стремительно менялся: бывшие гегемоны – такие, как Византийская империя – политически дряхлели и постепенно уходили в тень, им на смену являлись новые. Ослаблению и разорению некогда могучего православного Византийского государства активно способствовала купеческая буржуазия Запада, что не в последнюю очередь выразилось в продвижении на территорию Крыма генуэзцев: они полностью завладели Тёплым морем (которое, как известно, когда-то называлось Русским...), и это поставило непобедимую в былые времена Византию на край гибели. В Крыму генуэзцев привлекала не только торговля (в том числе – и работорговля). В настойчивом расширении их влияния в Крыму чувствовалась направляющая рука Рима. Папы Иннокентий IV и Николай IV призывали обратить население Крыма в католичество.
Правда, ослабление Византии, в свою очередь, приблизило зарождение идеи «Москва – Третий Рим» на Святой Руси. Да, полноправной преемницей Византии Христолюбивая Русь в те времена пока ещё не стала, но подспудно идея преемственности Православного Царства на нашей земле вызревала.
Слабела, подобно Византии, и Золотая Орда: это многонациональное государство, попавшее в полосу затяжного политического кризиса, сильно подтачивалось изнутри, и крах Орды был исторически близок. Однако главная опасность для Руси исходила, подчеркнём, не столько от Золотой Орды, сколько от западных держав. А наступал Запад именно с юга – ведь Мамай уверенно опирался на союз с генуэзскими колониями в Крыму: именно на их деньги этот талантливый полководец и неудачливый политик покупал наёмников. Как созвучно это современности! Он не оправдал огромных кредитов – целевых финансовых вложений в «проект» западной экспансии, за что и был умерщвлён по приговору генуэзских банкиров...
С монголами же у Руси к тому моменту сложились особые отношения. Золотоордынские правители никогда не стремились осесть на нашей земле. Русские князья в своих владениях правили сами, пусть и посредством изобретённой в Орде системы ханских ярлыков. Татары ограничивались данью и баскачеством – представительством ханской власти и сбором налогов. Со времён Батыева нашествия, по большому счёту, они ни разу не посягнули на нашу Веру. А за нескончаемой вереницей военных походов Запада стояло требование иное: там жаждали наших душ. И Мамай – ставленник прозападного влияния – намеревался не просто подчинить себе Русь. В «Задонщине» говорится, что ордынский темник шёл на Москву, дабы изгнать русских князей и сесть на их место, что подразумевало и получение дани, и искоренение Православной Веры.
Так что на Куликовом поле Русь сражалась не с Золотой, но с Мамаевой Ордой – а это принципиально разные вещи. Орда Мамая ставила перед собой иные цели и занимала совсем иное географическое, а в более глубоком смысле и геополитическое положение: её центром являлось не Поволжье с ордынской столицей Сараем, но – Крым...
Геополитики самых разных направлений сходятся в одном: западная цивилизация продвигалась на восток к «линии» Эльбы, Одера и далее – Двины. В результате католическое и православное христианство оказались в прямом соприкосновении по всей континентальной линии от Адриатического моря до Северного Ледовитого океана. И линию эту против Руси выстраивали и координировали римские папы. Действуя, в основном, через Литву, папство использовало и различные немецкие «ордены». Уже в середине XIV столетия очередная булла папы Климента VI гласила: «Русские – враги католической церкви». Отсюда и призыв к крестовым походам на Русь. Правда, западных «находников» раз за разом ожидал достойный ответ – и конкретным делом, и весомым словом. Так, однажды князь Роман Галицкий в ответ на очередное католическое бряцанье оружием с гордостью обнажил свой длинный меч и поинтересовался у западных посланников: «Такой ли у папы?..»
На Куликовскую битву благоверного московского князя Дмитрия благословил светоч Православной Веры преподобный Сергий Радонежский такими словами: «Подобает тебе, господине, пещися о врученном от Бога христоименном стаде. Пойди противу безбожных, и Богу помогающе ти, победиши».
Великое Сергиево благословение породило объединение Русских земель, а удар копья необоримого поединщика-инока Александра Пересвета зримо возвестил о том, что именно на Куликовом поле из представителей различных племён и княжеств в единении разных сословий родился русский народ: тогда предки наши осознали, что защищают свою Веру и свой культурно-философский смысл бытия.
Здесь весьма показательны раздумья рязанского князя Олега – одного из главных противников Дмитрия Донского. Узнав о решении московского князя биться с Мамаем, Олег изрёк: «Я раньше думал, что не следует русским князьям противиться восточному царю. А ныне – как понять? Откуда такая помощь Дмитрию Ивановичу?» Бояре ответили Олегу: «В вотчине князя близ Москвы живёт монах, Сергием зовут, очень прозорливый. Тот вооружил его и дал ему помощников из своих монахов».
В геополитическом плане Куликовская битва имела громадное значение. О сражении узнали в Константинополе, Дербенте и столице Хорезма Ургенче, узнали в Риме и в главном болгарском городе Тырново, – так повествует «Задонщина». И это не дежурная риторика, свойственная средневековым сочинениям подобного рода. Древнерусская повесть о Куликовской битве ещё очень скромно осветила резонанс – на самом деле он оказался много шире. В городе Ширазе, что недалеко от Индийского океана, о битве поведал видный персидский историк того времени Низам-ад-дин Шами; разгром Мамая описал живший в Каире известный арабский историк Ибн Халдун; о ней упомянули монах-францисканец Дитмар Любекский и второе лицо в католической иерархии Гамбурга Альберт Кранц.
Последний, в частности, отметил: «Между русскими и татарами произошло величайшее в памяти людской сражение. Победители русские захватили немалую добычу...». Желанная и ускользнувшая «добыча» запомнилась. Вот лучший ответ тем, кто пытается доказать, что никакой Куликовской битвы вовсе и не было; а если и произошла она, то, дескать, незначительная и, возможно, совсем в другом месте...
Запад остался недоволен победой русских, разрушившей их алчные притязания на духовную и экономическую гегемонию на огромных пространствах Руси... А на нашей земле вскоре оформилась знаменитая идея «Москва – Третий Рим», гласившая, что четвёртому Риму не быть! У нас слова эти не забыли, помнят ли их в странах полуночных? Помнить не мешало бы…

Игорь Маркин

Назад